Страница 186 из 187
Она сдалась и остановилась.
— Ни черта ты меня не любишь, — раздражающая прядь вновь выбилась из прически, но была попросту проигнорирована. — Не обманывай ни меня, ни себя. Для тебя это просто достижение, проверка собственных сил. Хочешь узнать за какой срок сможешь растопить мое сердце. Брось это и найди себе девушку, подходящую по возрасту и статусу, а заодно перестань позорить меня перед всем городом и твоей матерью в том числе.
Она юркнула в сторону, наконец проскользнув мимо него, и поспешила прочь.
— Говоришь, не обманывать тебя и себя? Тогда ты чертовски лицемерна, — не оборачиваясь, она замерла, а он продолжил: — Думаешь, я все еще ребенок, который ни о чем не знает? Думаешь, что я не рос среди слухов и сплетен о своих родителях и что никто не рассказал мне правды?
***
25-ю годами ранее
Со стуком Астрид опустила почти пустой стеклянный пузырек на стол, потом подумала и влила остатки настойки себе в рот. Она могла быть сколь угодно великим зельеваром, но все-таки знала, что обычную настойку пустырника в таких случаях не превзойдет ни одна из ее разработок. Плюнув на условности, чародейка опустилась прямиком на низкий стол. Я следила за всем этим безразличным взглядом, и впервые за долгое время мне даже стало спокойно. Пока внутренности вновь не скрутил болезненный спазм, а мой одурманенный мозг даже не сумел сразу вспомнить отчего.
— Хорошо, что я не рассказала всего... — задумчиво вздохнула чародейка.
— Думаешь, что сможешь сделать мне еще больнее? — просипела я.
— Гвен...
— Просто выкладывай, — я отвернулась и устроила голову на спинке кресла.
Она помолчала с минуту, а потом заговорила:
— Саския... Она стала меняться, после того, как в замок доставили ее свежевыплавленную корону. Она вела людей за собой, вселяла в них надежду, умела отыскать подход к любому. Поэтому люди, эльфы, краснолюды и низушки шли за ней, ведь так? И потому же они желали увидеть ее своей правительницей. Но они... Не знали самого главного. Она могла долго прятать свой секрет, но не могла изменить свою суть. У каждого есть темная сторона, которую мы подавляем в себе. Но мы всего лишь люди. А дракон... Дракон — это алчность, жестокость и жажда. Власти или золота — не важно. Она стремилась к короне из самых благих побуждений, но получив ее, слишком сильно подпитала свою темную сторону, утолила ее жажду одним из способов, и та начала прорезаться. Поначалу никто даже внимания не обращал. Но я оказалась единственной чародейкой в городе и была приглашена в число ее советников. И ради советов, и ради демонстрации того, что даже имперка может достичь успеха в этой стране. И это дало мне возможность следить за ней. Это были сущие мелочи: то она вдруг оборвет говорящего, то повысит голос сильнее, чем следует. А потом она почти перестала прислушиваться к мнению советников, предпочитала действовать только по своей воле. Но самое главное, она стала более надменной, циничной, даже жестокой. Люди в городе живут хорошо, но если находиться рядом с ней постоянно, ты сразу заметишь перемены. Словно сильно разбавленная кислота медленно проедает маску благородства... Но я отвлеклась. Я уже говорила, Иорвет стал... Трудным. Он никогда не был образцом спокойствия и подчиненности, но тогда порой становилось очевидно, что он на пределе. И она нашла способ это исправить, сумела сыграть на его злобе и укротить ее. Не думаю, что Саския, которую мы когда-то знали, пошла бы на такое. Когда я поняла, что... Что они... Что... Между ними...
— Я поняла, — безжизненным голосом прошептала я. — Хватит.
— Есть одна вещь, Гвен. Это больно, но ты должна узнать. Она должна была лично командовать армией в бою против Нильфгаарда. Конечно же, с помощью своих генералов, но ее людям была нужна их королева. Однако прямо перед выездом, когда ее облачали в доспехи, ей вдруг стало плохо. Все переполошились и вынуждены были оставить ее в лагере. А уже на следующий день от слабости ничего не осталось. Потом, когда они вернулись в Верген с победой, я стала замечать и другие признаки...
Я отвернулась, чтобы она не заметила блестящую дорожку от скатившейся слезы.
***
Высокие скулы, прямой нос и миндалевидный разрез травянисто-зеленых глаз с по-женски пушистыми ресницами. Волосы у него пшенично-русые, стянутые сзади небольшим хвостом, а единственная выбившаяся прядка слегка вьется.
Она отвернулась, закусила губу.
— Ты вспоминаешь его лицо, когда смотришь на меня? — он слегка нахмурил брови.
— Пошел ты, твое высочество, — с дрожью в голосе не выдержала она.
— Гвен...
Он попытался схватить ее за руку, но она успела вывернуться. Щеку обожгло от поразительно сильного для кого-то столь хрупкого удара.
Спешно она отвернулась и двинулась прочь, шелестя юбкой. Он не преследовал ее, лишь почти не мигая смотрел вслед. А потом крикнул:
— Я все равно буду любить тебя, как бы ты не старалась!
"Я не твое наследство, чертов мальчишка" — почти сорвалось с ее губ, но она сдержалась. И продолжила идти прочь с все такой же прямой как палка спиной. Потому что настоящая чародейка всегда решает сама. Настоящая чародейка всегда выглядит безупречно и вызывает зависть у других женщин.
Этому ее научила Филиппа Эйльхарт.
Настоящая чародейка всегда одинокая злобная сука с вдребезги разбитым сердцем.
К этому она пришла сама.