Она и прочие неприятности (ведьмак 2)

Он возвратится.

Саруман - Леди Ястреб

***

Широко известно, что каждый город просто обязан иметь некое место, являющееся центром его жизни. Внушительная часть людей подобное заявление ответили бы, что, само собой разумеется, место это находится там, где собрана вся (или большая часть) городской власти. А прочие, услышав такое, лишь хитро усмехнулись бы, потому что они-то правду знали.

В каждом большом городе это место было разным. И в Вергене, столице Свободного государства в долине Понтара, как и в большинстве других, им являлась Большая рыночная площадь. Казалось... Да нет, так порой и бывало, что на ней проходили целые жизни и вершились судьбы. Воришку, в толпе неудачно срезавшего кошелек у знатного горожанина, ловили, и впоследствии здесь же с помоста зачитывался и приводился в исполнение вынесенный ему приговор. Местная история знавала и случаи, когда нерасторопная девица с полной корзиной яблок спотыкалась — то ли о случайный камень, то ли о собственную ногу, и какой-нибудь доброжелательный юноша бросался деве на выручку, а пару месяцев спустя свадьба гремела на весь город. Здесь люди встречались и расходились, заключали прибыльные сделки или разом теряли все. В этом месте, когда-то представлявшем собой пару жалких рядов лавок, теперь можно было добыть практически любую диковинку из самых далеких стран. Разумеется, если набитый кошелек хорошенько оттягивал своему владельцу пояс. В этом месте жители славного города Вергена получали самые последние известия из соседних городов и стран, громогласно зачитываемые глашатаем. В этом месте первым делом (у самых посещаемых лавок) приколачивались все новые приказы и указания, принятые королевой Саскией и ее советом, пусть над последним словом многие частенько лишь посмеивались. А еще, что никак не менее важно, в этом месте можно было услышать самые свежие сплетни. Да что там, здесь они все и рождались, тут же подхватываемые десятком — а то и поболе — слушателей, приобретающие самую причудливую и невиданную форму. Чтобы услышать их, не нужно было быть профессиональным шпионом или даже просто "своим". Достаточно было лишь иметь слух, чтобы стайки голосов различной тональности находили тебя всюду, куда бы ты ни забрел:

— Слыхала? — разносящимся на десяток ярдов вокруг голосом шептала своей товарке краснолюдка довольно почтенного возраста. — Глянули они на ребятенка, а ухи-то у него эльфячьи!

То была никто иная, как Мариетта Бурбо. Муж ее был родом из знати Махакама, однако семейство его разорилось еще за два поколения до рождения самого мэтра Бурбо. По этой самой причине в Верген, добрые двадцать лет назад, он прибыл с двадцатью тремя оренами и семейным секретом особой закалки оружейной стали за душой. Вскоре предприимчивый краснолюд уже был главным подмастерьем одного из местных кузнецов, а еще через год получил в жены старшую дочь наставника, слывшую в округе особой крайней ветрености, и вместе с ней саму кузню, по кончине ее папеньки. Теперь же он, на правах лучшего оружейного мастера, слава которого простиралась далеко за границы города, поглаживал длинную седеющую бороду, прохаживаясь меж своих работников, и брался за кувалду лишь в случае особых заказов от людей крайне важных. Мариетта же, поручив домашние хлопоты служанке, обвешивалась речным жемчугом и изумрудами и буквально жила на площади, подобно губке впитывая обрывки разговоров и превращая их в красочнейшие истории.

— Так и шо? — удивилась ее собеседница. — Брак-то у ней энтот... Мешрашовый!

В роли ее товарки оказалась местная торговка травами — квартонка Идан, светловолосая, курносая и с недостающими передними зубами. Из-за того она безумно шепелявила, но сама с несколько лукавой улыбкой и стыдливо отведенным взглядом заявляла, что благодаря этой же "особенности" особенно нравится мужчинам. На вид ей было лет тридцать, на самом деле — одним богам было ведомо.

— То-то и оно! — глаза Мариетты предвкушающе заблестели. — А муженек-то у ней краснолюд!

— Ну это ш надо! — Идан всплеснула руками. — Ни штыда ни шовешти!

Как и всякая торговка, даже перемывая косточки соседям, она наметанным глазом следила за толпой вокруг, выискивая тех, кому могла бы втолкать свой товар. И, возможно, с помощью красноречия и настойчивости избавиться от кой-чего лежалого. Именно поэтому приближающуюся к лавке женщину она заметила первой.

— День добрый, милшдарыня, — она расцвела в улыбке, уже чувствуя в кошеле несколько новых звонких монет.

— Добрый, — женщина слегка улыбнулась в ответ и заправила выбившуюся из прически прядь обратно. — Людно у вас. Мне как обычно.

Квартонка закивала и нырнула под прилавок, а уже через секунду показалась вновь с холщовым мешочком.

— Для ваш шамая швешая, милшдарыня, — заверила она, протягивая товар покупательнице.

— Не сомневаюсь.

Женщина ослабляла тесемку на кошеле под предвкушающим взглядом травницы, когда внезапный оклик заставил ее испуганно вздрогнуть:

— Гвен!

Идан с Мариеттой, равно как и большинство находившихся рядом, словно по команде уставились на замершую женщину, а следом — все так же дружно — принялись искать глазами зовущего. На лицах расцвели хищные улыбки.

— Черт, — коротко ругнулась женщина, не глядя бросила на прилавок две золотые монеты, трижды превышающие стоимость товара, и, подхватив юбку свободной рукой, поспешила к виднеющейся ярдах в тридцати арке выхода.

Мариетта уже было разочарованно вздохнула, провожая ее взглядом, когда выбежавший почти к самому прилавку юноша заставил краснолюдку мигом воспрянуть духом. Быстро сориентировавшись, он бросился следом за своей стремительно растворяющейся в толпе целью.