Страница 154 из 187
— Вечер добрый, — нервно выдавила она. — Пиво сегодня особенно хорошее...
Пошедший красными пятнами мужик стер пивную пену с бровей — единственной растительности на своем лице — и скрипнул зубами.
— Белобрысая шалава, — не отводя от нее мелких поросячьих глаз комендант (а в том, что это был именно он, Шура не сомневалась) сделал шаг вперед. — Ты пожалеешь...
Имевшая о религиозных обрядах примерно те же представления, что и подборе тона помады к сумочке, Шура мысленно помолилась Николе Тесле и бросилась бежать сломя голову.
***
— Ну, как видишь, не убежала. Довольна? — Шура потянулась.
— Эх ты, — Кучеряшка покачала головой. — Молодая еще, неопытная.
Подруга слабо кивнула с таким видом, будто вдруг познала дзен, а я нетерпеливо потрясла ее за рукав:
— Ну Шура! Что там дальше-то?
***
Толпа внизу гудела, как рой пчел. Люди перешептывались, откровенно галдели, тыкали пальцами, расталкивали друг друга, чтобы пробиться в первые зрительские ряды. Одобрительным гулом собравшиеся приветствовали пробирающегося к эшафоту сквозь толпу долговязого широкоплечего мужика. Бесформенный кусок тряпки непонятного цвета, скрывающий голову и плечи, не оставлял у Шуры никаких сомнений касательно рода деятельности его носителя и цели его прибытия. Шура переступила вновь оставшимися без сапог ногами и под нос высказала все, что думает о местных нравах и обычаях. Наконец добравшийся до виселицы палач тяжело поднялся по ступенькам и, повернувшись к толпе, развернул помятый листок бумаги, явно видавший лучшие дни.
— Эта женщина, — начал он, прочистив горло, — обвиняется в таких преступлениях как прилюдное покушение на славного коменданта фактории Флотзам — Бернарда Лоредо, краже скота, незаконных занятиях магией и проституции, — брови Шуры достигли таких высот, где не бывали за всю ее жизнь, — и, по закону королевства Темерия, будет умерщвлена через повешение незамедлительно.
Он вновь прочистил горло и свернул пергамент. Из толпы послышались гневно-обвиняющие выкрики в адрес убийцы-воровки-ведьмы-шлюхи и подзуживающие, призывающие заставить ее подергаться на веревке подольше. Шура вдруг в полной мере осознала, что пора занервничать. Да даже запаниковать!
— Эй! — слабо окликнула она приблизившегося к ней палача. — Слушай, а может договоримся?
Мужик ухватил болтающийся конец веревки и принялся привязывать его к перекладине, заслоняя собой девушку от жаждущей зрелища толпы.
— Да я серьезно говорю, — Шура почувствовала, как струйки пота сбегают вниз по спине. — Может разрулим? О! Давай я тебе водопровод спроектирую? А? — поняв, что возможностью мыться его не прельстишь, она попыталась сменить тактику: — У меня дети дома одни! Дво... Трое! И собака! Как они без меня?
Рука в кожаной перчатке, воняющая совершенно точно кровью, зажала ей рот. Второй он подтянул веревку так, что та впилась в кожу, заставляя задрать голову. Шура зажмурилась, когда палач чуть наклонился к ней, и услышала короткое "Приготовься".
"Ну как же Нобелевская-то?" — успела разочарованно подумать девушка, прежде чем опора под ногами исчезла. Она даже не успела сообразить, что произошло, когда вдруг оказалась перекинута через чужое плечо, а перед глазами замелькали край помоста, мощеная дорога и чужие же ноги. Ее мотало из стороны в сторону, но она все же сумела приподнять голову и заметить удаляющийся эшафот и замершую толпу, прежде чем они исчезли за поворотом. Но уже менее чем через секунду толпа напомнила о себе дружным ревом и топотом.
Спаситель коротко выматерился на бегу и запетлял между домами.
— Беги, Форест, мать твою! — визгом подбодрила его Шура, вновь сумев приподнять голову и различить бегущих за ними солдат и пару добровольцев из мирного населения. Те, в отличие от "палача" бежали налегке и стремительно нагоняли беглецов.
Они успешно миновали все препятствия и всех шарахающихся в стороны прохожих, когда из-за очередного поворота неожиданно вынырнула хрупкая девушка, едва удерживающая в руках таз мыльной воды. "Палач" пролетел мимо нее и та с вскриком выпустила ношу под ноги преследователям, хотя, Шура готова была поклясться добрым именем Эйнштейна, спаситель и юбки растяпы не зацепил.
Она услышала грохот, с которым упал бравый солдат, зацепившись за таз, а сразу на ним еще один, даже более оглушительный.
Сделав еще одну петлю, уже запыхавшийся мужчина вылетел в безлюдный тупик, образованный несколькими домами. Скрипнула торопливо распахнутая дверь, Шуре в нос ударили запахи затхлости, пыли и плесени. Она и охнуть не успела, как очутилась на полу, подталкиваемая в противоположный угол помещения.
— Живее давай!
— Да куда? — девушка прищурилась, ощущая себя в помещении с одним крохотным оконцем полуслепым котенком.
— Сюда. Прыгай. Быстро!
Шура различила в темноте открытую для нее крышку люка и, подозревая, что сильно пожалеет об этом в будущем, подчинилась приказу. Не успев сгруппироваться, она больно треснулась коленом, но в сравнении это было сущим пустяком, даже не заслуживающим внимания. Мужчина спрыгнул следом за ней, закрыв люк над их головами.
— Ты кто такой? — без обиняков поинтересовалась Шура.
— Да погодь ты, — он снял с земляной стены горящий факел и двинулся к едва различимой двери, поманив девушку за собой.
Шура недовольно запыхтела, но следом пошла. Они преодолели небольшой коридор, прежде чем попасть в следующую комнату. Именно комнату! Пораженная девушка увидела потухший камин и несколько деревянных кресел, больше напоминающих обычные стулья, стол, пару тюфяков и еще кучу всякого барахла, которое она не сочла достойным своего внимания.