Страница 40 из 49
Вова разбаловал её, как и детей. Если в его палатках появлялась новая партия товара, это означало, что у Насти в шкафу уже это есть, а если не было, значит, шмотка ей просто не нравилась. Так в шкафу скопились вещи, которые она редко меняла, а некоторые вообще ни разу ещё не надела.
Она откинула волосы с лица и попыталась представить себя пожилой деревенской женщиной. Какая девушка ей понравится? Скромная — значит, штаны с вышивкой отпадают. Домашняя — значит, ни короткую юбку, ни джинсы с низкой талией Настя не наденет. Не выскочка — значит, ничего вызывающе модного, лучше что-то классическое.
Покопавшись на полках, Настя выбрала нормальные тёмные брюки из мягкой струящейся ткани (самый крик моды в Европе, но, слава богу, мода шла в приличном направлении), к ним светлую трикотажную кофточку с длинными рукавами и цветными разводами на груди, посмотрелась в зеркало и осталась вполне довольна результатом.
За три месяца жизни с Вовой она немного поправилась, много похорошела, и призрак прошлой Насти, худой, бледной и замкнутой, навсегда испарился в тумане ушедшей зимы. Настя повернулась боком к зеркалу и попыталась хотя бы обозначить руками будущий животик. Ей это не удалось, но вот грудь явно увеличилась в размерах. С Ленкой такого не было, и Настя довольно улыбнулась. Кто будет рад — так это Вова!
Она вышла в кухню, и упомянутый мужчина уставился на неё, без слов. Впрочем, Насте не нужны были слова, чтобы раскодировать палитру чувств, перемешанных в его взгляде. Восхищение, недоверие — она ли это, желание, и даже капелька страха… Настя подошла к нему вплотную, и сильные руки осторожно обхватили её талию. Вова прижал Настю к себе и опустил взгляд на её грудь:
— У меня галлюцинации или они и вправду стали больше?
Его рука уже сделала характерное движение к объекту желания, но Настя пихнула его плечом:
— Ленка тут!
Он оглянулся на малую, которая сидела в высоком детском стульчике, грызла печенюшку и с увлечением наблюдала за ними, и жалобно протянул:
— Вот так всегда! А если мне тебя просто до невозможности захотелось?!
— Подождёшь! — со смехом вывернулась из его рук Настя. — Ещё полно всего надо сделать! Твои родители во сколько придут?
— В шесть где-то, — Вова с сожалением глянул на часы. — Не надейся уснуть вечером раньше, чем я поиграюсь с моими новыми игрушками!
Настя усмехнулась его шаловливому тону и показала язык:
— Играйся, потом твой бэбик с ними будет играться и тебе фиг даст!
— Это мы еще посмотрим! — самоуверенно пообещал Вова.
К шести часам всё было готово. Настя накрыла стол в зале, выставив парадные тарелки из «прошложизненного» сервиза, одолжила бокалы для шампанского у тёти Веры и причудливо сложила бумажные салфетки по модели из журнала. Отбивные, издавая упоительный запах, доходили в духовке, салаты пропитывались майонезом в холодильнике, шампанское и водка запотевали в морозилке.
А Настю охватила нервная дрожь. Она никогда не видела родителей Вити, которые переехали на Камчатку незадолго до её знакомства с их сыном. Поэтому и не знала, что такое иметь свёкра и свекровь.
Когда раздался звонок в дверь, она вздрогнула и жалобно посмотрела на Вову. Тот протянул ей руку:
— Пошли уж, не смотри на меня взглядом осужденной на расстрел!
Она глубоко вздохнула, вцепилась в его ладонь и вдруг ужаснулась:
— Тапочки!
— Какие тапочки? — опешил Вова, обнимая её за плечи.
— У нас нету тапочек для твоих родителей…
Она произнесла это с таким трепетом, словно от наличия тапочек зависило её будущее с Вовой. Словно, узнав об отсутствии сменной обуви, свёкр начнёт оскорблять её, а свекровь демонстративно повернётся и уйдёт.
Вова ничего не сказал, только повертел пальцем у виска, и потянул Настю в коридор.
Вовины родители оказались совсем не такими, как она их себе представляла. Не старая ещё женщина с гладким полным лицом, с весёлыми тёмными глазами, никаких вышедших из моды бабьих юбок и кофт на пуговичках. Она была в джинсах и обтягивающей кожаной куртке до бедра и при этом нисколько не стеснялась своего, явно лишнего, веса. Вовин отец был худой и сутулый, из-за высокого роста, с пышными усами «а ля Будённый» и уже знакомыми серыми, чуть раскосыми глазами, которые, видимо, проявлялись в каждом поколении. Он тоже носил джинсы, и куртка была простяцкая, типа модных недавно пиджаков. Он протянул Вове руку, внимательно оглядел Настю и сказал:
— Ну здрасьте, — и практически без перехода бросил сыну: — Слушай, посмотрим потом свечи, заводится через раз, скотина, а Иркин муж уж такой безрукий!