Страница 9 из 128
На глазах навернулись слёзы, хотя Олегу больше хотелось рассмеяться. Он сел, слёзы продолжали течь.
- Анхель, - проговорил он сквозь ком в горле, глядя в потолок, - ну вот что за хрень? Почему так? – Он шмыгнул носом, слёзы градом текли из покрасневших глаз. – Почему ты бросил нас? Почему оставил одних? Ты нас научил убивать врагов, мы не умеем ничего больше.
Он задышал чаще, сжимая кулаки всё сильнее и сильнее.
- Зачем мы выжили, если битв больше не будет?! – Закричал он. – Мы больше не нужны! Анхель! Почему мы выжили?
Он вскочил и с размаха сбил стул ногой, тот влетел в стену и упал вверх ножками.
- Мы все должны были сдохнуть! Все!
Шекспир сполз по стенке и обхватил голову руками, часто всхлипывая.
- Ты бросил нас… Ты бросил нас… - Повторял он себе под нос, с которого до сих пор капали слёзы. – Анхель, ты бросил нас…
Утерев лицо рукавом спецовки, Олег продышался.
- Вы все нас бросили. Сначала ты ушёл, потом Семангелоф, Арвинг… Сеной тоже, как всё кончилось, больше носа не кажет… Мы больше не нужны вам. – Он глубоко вдохнул носом, ещё раз смахнув катящуюся по щеке слезу.
За дверью послышались шорохи и щелчки – Морев пришёл. Сейчас войдёт сюда, увидит, что увидит, и что-нибудь скажет. Длинное, возможное грубое и неприятно правдивое.
Дверь отворилась. Шекспир предпочёл не поворачивать голову, уперев взгляд в стенку.
Морев с минуту стоял молча, оценивая увиденную сцену со всех ракурсов. Затем он подошёл к сидящему на полу Шекспиру, наклонился, снял с шеи петлю. Взял его под локоть, помог встать, повёл прочь из подвала.
Когда они вышли на свежий воздух, то Влад какое-то время продолжал молчать, слегка придерживая друга за руку. Шекспир же стоял с виноватым лицом, тоже не желая что-либо говорить или объяснять. Влад отпустил его руку и встал напротив него. Дождавшись, когда виновато-понурый взгляд таки найдёт его глаза, он вопросительно кивнул. Молчанка немного расслабляла, хотя и не давала картины дальнейшего поведения Цепеша.
Шекспир, словно в оправдание, пожал плечами. Влад наставительно покачал головой, а потом с размаху ударил Олега в лицо кулаком.
Мир вокруг Шекспира на секунду завалило искрами и фейерверками, а потом они исчезли, а вместо них было серое небо. Чуть попозже перед облаками возник размытый человеческий силуэт.
- Пошли домой. – Влад протянул руку, Шекспир безропотно помог себе встать.
По пути до дома они зашли в магазинчик, Шекспир купил банку газировки. Нет, пить, конечно, хотелось, но она была холодной, и он в первую очередь приложил её к лицу, которое неприятно саднило. Но то, что попало за дело, Олег понимал полностью.
Перед парадной Морев остановился.
- Ты хоть помнишь, что завтра?
- Помню. День рождения Сашкин.
- Угу. А ты чего творишь? Ладно. Я дальше не пойду – давай там, если что, скажи, упал, ну придумай что-нибудь.
- Я Кристине никогда не вру. Может, схлопочу ещё раз по морде, но врать не буду. – Он помолчал. – Влад…
- Что?
- Я не знаю, как дальше вот так жить… Мы…
- Олег. – Перебил его Влад. – Шекспир. Всё, война за мир окончена. Не знаю, доживём ли мы до следующей, если она будет вообще. Но с этой покончено. Ваша война окончена. Всё – нет больше мессий и прочей лабуды. Живи как человек. Расти сына, мало тебе радости – ещё сделайте. Слышишь меня?
- Слышу, Влад. Спасибо тебе. – Он потёр налившийся кровью синяк. – За это тоже. Прально сделал.
- Иди уже.
- Давай, до встречи.
Они пожали другу руки, Шекспир вошёл в подъезд.
Жена встретила его как обычно в последнее время, готовая довести до кровати и с заранее обиженным лицом. Но он вошёл сам, дал понять, что объяснит всё чуть позже. Разувшись, он прошёл в ванную и долго сидел там под струями еле тёплой воды. По коже бегали мурашки, но он старался не обращать на них внимания.
Пора что-то менять. Если уж прежнюю жизнь не вернуть, нужно что-то новое.
***
Молчание, которое часто называют неловким, длилось уже порядка десяти минут.
Третий день рождения Сашки прошёл на удивление шумно и радостно. Виновник торжества остался всем доволен, особенно гостями. Пришли многие из тех, кого он давно не видел, и, казалось бы, не должен помнить, но увидев Селину Веру и Вихрова Андрея, радостно побежал им навстречу. Сашин же отец довольно стеснительно подошёл, чтобы поздороваться с друзьями. Они не виделись почти два года. Столько же не общались.
Неловкость встречи быстро прошла, когда началось основное празднование – торт, свечи, подарки и поздравления. Детский смех, беготня и так далее.
Вечером, когда все разошлись, а Кристина повела Сашу спать, трое друзей, оставшись за столом, после недолгого разглядывания друг друга замолчали.
Шекспир чувствовал себя виноватым, но в то же время видел, что и друзья испытывают это чувство. Зверь почти не изменилась, лишь волосы теперь носит раза в два короче, чем раньше. А так всё та же. Если не смотреть в глаза.
Вихрь, несмотря на ожоги, всё-таки стал похож на себя прежнего. Врачи не врали – всё действительно пришло в норму. Серость пропала, кожа перестала напоминать резину, мимика, хоть и не столь выраженная, но была. Волосы, правда, на голове не росли там, где особенно сильно обожгло – вся левая сторона. А в остальном Вихрь казался тем же. Если не вглядываться в глаза.
Наверно и в его, Шекспира, глазах была та же пустота, что и в их. Не было искры, цели… Ничего не было, кроме обречённой на бесполезность жизни.
Спустя какое-то время вошла Кристина.
- Уснул. Самостоятельный. – Она посмотрела на мужа. – Не то, что папка у него, временами.