Страница 11 из 157
- И как же это ты увидел? Всем же велено было сидеть по домам и молиться, а после спать! Или ты веления отца Филипа ослушался?
- Да ничего я не ослушался!
- А как тогда узнал? Если узнал вообще…
- Если думаешь, что я вру-- то так и скажи! Нечего вилять, как кот хвостом.
- А я не виляю. Не виляю!
- А что ты делаешь?
- Я знать хочу – как это ты умудрился увидеть небо, коли веление отца Филипа выполнил?
- А вот видел, и всё тут. Какая тебе разница?
- Вот сейчас всё ему расскажу! Что ты его веление нарушаешь --- на небо пялишься, страх в сердце впускаешь и, тем самым, всё Славошовице подвергаешь опасности. Вон у него дверь приоткрыта в доме – всё скажу!
- Ну и …
Дверь вылетела с петлями вместе. Сразу следом за дверью вылетел священник. В доме раздался грохот, похоже, там кто-то разом перевернул всё, что было – стол, стул, лежанку. Раздалось очень громкое, хриплое, частое дыхание.
Остолбенев, Ондрей с Рахелом даже моргать перестали – настолько неожиданно всё случилось. Сама ситуация казалась невероятной.
Из дома послышался лязгающий металлический звук, рычащий выдох, за ним непонятный хруст и крик. Да такой неистовый крик, что ноги у случайных свидетелей задрожали. В доме кого-то убивали – точно.
Ноги дрожали и, как назло, приросли к земле, став такими тяжёлыми, что сойти с места не представлялось возможным. Рахел свой топор бросил и зажал руками рот. Ондрей стоял со своим наизготовку, но по глазам было видно, что топор он тоже бросит при первой возможности.
Снова послышался грохот внутри домика, снова вздох и… хруст, смешиваемый с неистовым криком боли. О пол в доме ударилось что-то металлическое. Послышалось ещё что-то невнятное. Хрипящее дыхание было слышно так отчётливо, что лесорубы его прямо-таки ощущали.
Тут наступила тишина.
Тишина была настолько громкой, что в ней утонули птичьи голоса и звуки, доносимые с полей и пастбища – они были пусть далеки, но обычно здесь у озера их было слышно прекрасно.
И тут грянул «гром» - Рахел и Ондрей услышали звук шагов. Один, второй…
Третий.
У священника был очень скромный домик, и пересечь его от стены до стены можно было за семь-восемь шагов. Под звуком каждого следующего шага половые доски скрипели всё надрывнее, всё ближе.
Четвёртый.
Ондрей услыхал позади себя странное шуршание и, испугавшись, обернулся – его друг Рахел улепётывал по траве с невероятной прытью. Руки ото рта он так и не отпустил.
Пятый.
Ондрей вновь обернулся к двери. Страх был так силён, что сойти с места он не мог, топор в руках предательски задрожал.
Шестой…
На косяки двери легли чьи-то окровавленные пальцы. Через миг показалась голова с длинными серыми волосами, местами с проплешинами. Незнакомец ростом был огромен. А рожа-то, рожа какая страшная!
У Ондрея затряслось всё. На глазах навернулись слёзы – он и меня убьёт…
Незнакомец огляделся и пригнулся, перешагивая порог. Ему пришлось пригнуться и, когда он вышел, топор таки выпал из рук лесоруба.
Великан! Очень сильный. Весь в крови. Ужасные раны на груди. Чудные поножи на ногах. И несоизмеримый гнев в глазах.
Сделав ещё два шага по направлению к застывшему человеку, великан остановился. Он смотрел на него пронизывающим взором и, как казалось, видел насквозь.
Ондрей закусил губу. Что-то тёплое и сырое расползалось по ногам.
Великан неожиданно что-то прохрипел. Тут очнулся отец Филип, и мир в глазах Ондрея померк…
Одиннадцать лет спустя
- Да ты-то тогда вообще обделался, и дух вон! – За длинным свадебным столом немало захмелевшие гости разразились громким хохотом. Лишь один не смеялся, то был лесоруб Ондрей.
- Лучше бы помер тогда… а сам-то как бежал, топор бросив - молчишь, а как я до последнего отца Филипа спасти от бандитов хотел – то всем поведал, да только всё не так! – с изрядной долей стыда и обиды, пробурчал Рахел.
Сидевший на дальнем от них краю стола Отец Филип слушал препирательства и улыбался. Ох, тогда смеялась вся округа над ними. Не без его подачи, конечно. А как же ещё было поступить? Вот и пришлось приврать изрядно. Он верил, что для пользы дела это не так грешно. Да и что было бы, коли он тогда не убедил бы всех, что ангел-- это какой-то рыцарь, неведомо как сюда попавший, да ещё и какими-то зверьми в лесу чуть ли не до смерти задранный.
Да, этот грех священник взял на себя – он соврал всем, впоследствии и самому ангелу, точнее Анхелю – так отец Филип назвал его. Он назвал его в честь своего знакомого священника из далёкой Испании. Они познакомились в Праге давным-давно. Когда ещё сам Ян Гус учился в Университете. Это был очень сильный духом человек. Да и имя у него было соответствующее. Его даже среди священства многие считали, без преувеличений, ангелом. Потому, благодаря тому Анхелю, отец Филип весьма уверенно сочинил на ходу легенду раненого рыцаря Анхеля Руиза из предместий Мадрида. Который нанялся к одному пану в телохранители, в основном, по дружбе, а не денег ради – что тут, рыцарей нет? А потом, во время событий, которые Папа Мартин V своей особой хартией повелел не разглашать, все упоминания уничтожить и впредь не вспоминать, они вместе с паном перебирались подальше от бушующего Ческе-Будеёвице. В лесу на них напали разбойники. Пана порешили, Анхеля не смогли убить, но покалечили, а потом ещё и волки подрать пытались – Слава Богу, отец Филип услыхал и, как смог, прогнал зверьё.