Афферентация

Как оказалось, майор Паршин был из тех, кто считает залогом хорошей отпускной фотографии заигрывание с перспективой. Комиссия пресытилась картинами держания на ладони объектов культурного наследия, подпирания собой памятников архитектуры и так называемых «себяшков» на фоне безнадёжно покосившегося горизонта. На последних с Паршиным почему-то часто присутствовал какой-то кузнечик. Причём Ольга, как специалист, делала осторожный вывод, что этому кузнечику нехорошо. Наконец, то ли интерактивная столешница зависла, то ли кончились фотографии, но дальше заваленной панорамы с видом сверкающего царства бетона и стекла, уходившего за горизонт и наступавшего на пронзительно синее море, дело не пошло.

– Майора зовём для того, чтобы комментировал?

– Вот из-за того, что он будет комментировать, как раз и не зовём, – проворчала Анастасия. «Турист», – поддакнул полковник. – И как далеко, говоришь, такое богатство от нас находится, Лизавета?

– Примерно в полутора тысячах километрах к югу.

– Кавказ, – заметила Великая княгиня, воодушевившись. – Как удобно.

Государь поднял руку. Анастасия покосилась на него и замолчала.

– Население, – сказал он. – Тут вопрос в населении этого анклава. В какое количество особей вы оцените этот город, учитывая имеющиеся данные? – он кивнул Бориславу.

– Необходимо сразу указать,– ксеносоциолог поднялся со своего места, – что нам известно лишь оценочное количество населения в четырёх муравейниках региона, соответствующего Новой Москве. Мы предполагаем их численность в рамках пятидесяти тысяч в каждом. Если использовать данные о численности и площади, занятой муравейниками… здесь необходимо уточнить, что мы считаем площадь не так называемого «сота» или, другими словами, ноосферного щита – а площадь непосредственных жилых корпусов, потому что, как нетрудно заметить, соты на фотографиях неразличимы, вероятно, из-за плотности застройки… в общем, если экстраполировать данные о плотности населения применимо к этим фотографиям… то есть, применимо к той части города, которая видна на фото… получается удивительная цифра. Ранее мы считали дельту миром, переживающим тяжёлый кризис, вызванный панпланетарной катастрофой, а это – открытие небывалого масштаба, – разливался соловьём ксеносоциолог, которому порядком наскучила обязанность вести протокол. – Сегодня великий день: научное общество альфы наконец осознает, что дельта не угасает и не деградирует…

Взмах руки Государя остановил его.

– Цифра.

– Какая цифра?

– «Удивительная», как ты выразился.

– А, – Борислав с деловым видом пошуршал стопкой мятых бумажек с расчётами. – Около двадцати миллионов.

В воцарившейся тишине стало отчётливо слышно дробное постукивание шторок кондиционера да тупое упорство бившейся об стекло мухи.

– Господи… И они им показали, – сказал Великий князь Михаил.

– Двадцать миллионов?

– Да. Для видимой области города.

– И они им показали...

Полковник Тегипко снова увлёкся метафизическим кологлотанием. Ольга побледнела до такой степени, что стали заметны все её веснушки. Элоиз похрустывала костяшками пальцев, спокойно ожидая распоряжений. Князь Ресто посветлел лицом: он безошибочно чувствовал конец заседания.

– Они им всем показали.

Государь посмотрел на брата, который пребывал в каком-то своём, особом мире просветления относительно далеко идущих последствий.

– Спасибо, Миша. Очень точная формулировка. Так вот, Борислав. Понимаете, что это значит?

– Что дельта на самом деле процветает? – предположил ксеносоциолог.

– Что все ваши расчёты – дерьмо.

– Всем. Показали.

Государь постучал указательным пальцем по гарнитуре.

– Постам Внутренней цепи: контуры на режим максимального охлаждения.