Издержки воспитания

Коршуном летел над ступеньками, крепко стиснув руку Маринэ, чтобы она не упала на такой скорости. Отар волновался зря: Маринэ перебирала ногами так быстро, словно танцевала фламенко. За ними лавиной неслась вся группа, с гиканьем и топотом убегающего от пожара табуна диких мустангов.

 

Казнь

В пятнадцать ноль-ноль группа тихо вошла в кабинет и уселась за парты, не поднимая глаз. Ирина Львовна молчала. Наступила тяжелая тишина…

- Я не стану спрашивать, кто режиссёр этого безобразного спектакля. Вам не стыдно? Из-за вас группа писала диктант в нечеловеческих условиях! Та-аак, прекратили смеяться! Это не смешно. Темиров и Метревели, я к вам обращаюсь, может быть, соизволите встать? – Марина молча встала, вслед за ней поднялся Отар.

- Вот и прекрасно. Будете стоять весь урок и думать о своём поведении, а остальные будут писать диктант… без Метревели. Та-аак, смеяться будете, когда поставлю оценки.

Маринэ с Отаром простояли сорок минут, почти весь урок (оба с каменными лицами, но иногда чему-то улыбались), после чего Ирина Львовна разрешила им сесть. – «Отдохнули? Теперь пишите. Если успеете. До конца урока осталось пять минут».

Они успели. Марина  написала оба варианта диктанта (сначала вариант Отара, потом свой) Отар «набацал» две цепочки аккордов (сперва Маринин вариант, потом свой) и нагло, не прячась, подсунул ей тетрадку.

Ирина Львовна видела, но молчала («Так и знала, что эти двое выкрутятся, зачётный, повышенной сложности диктант Метревели написала за пять минут, оба варианта. Темиров как пулемёт строчит аккорды, тоже два варианта, он ведь у нас гитарист… божией милостью. Торопятся, стараются оба… Хулиганы, житья от вас нет, теперь вздохну свободно… Как же мне жаль расставаться с этими двумя, ведь они мои лучшие ученики!»).