Страница 99 из 142
На следующее утро я не посещаю лагерь зелёных. Вместо этого я еду с дедом на рынок за продуктами, хотя, думаю, для лагеря пока рановато.
Ночью я опять плохо спал. Ни кошмаров, ни Повелителя. Забыться не давали Володькины слова. В основном я думал о Тёмной Силе. Я уже видел его проявление, и оно меня напугало. Но вот в чём конкретно заключался мой страх перед Повелителем? Этого я так и не понял.
С одной стороны, Тёмная Сила сам по себе страшный. Чёрное нечто, шевелящееся во тьме, которое я всякий раз чувствовал во снах, не может не напугать. Но страх бывает разный. Иногда увидишь монстра и просто пугаешься. А иногда смотришь на него и понимаешь, что жуть закралась в каждую клеточку кожи, вызывая по рукам мелкие пупырышки. И пугает не столько сам монстр, сколько тот страх, что ты испытал давно, в детстве, и уже забыл…
А когда я задаюсь вопросом, почему Повелитель явился ко мне в образе Оле-Лукойе, моё сознание начинает пульсировать в панике и не желает больше думать об этом.
Как ни странно, ночью также вспомнилась девочка, замурованная в мире Повелителя возле дома. Она там не одна, я уверен. Все остальные чёрные глыбы, которые я видел на первом уровне,– тоже зелёные дети. Вопросов было столько много, что я забыл задать Володьке один из главных. Но при первой же встрече я наверстаю.
Пока дедушка затаривал продуктами машину, я смотрел на Карагач, у которого мы остановились, а дедушка паркуется всегда в одном и том же месте. В прошлый наш приезд там висела реклама лагеря пацифистов. Не знаю, зачем нашим развешивать эти плакаты, видимо, используют их как средство связи, а фраза Количество мест ограничено лишь подчёркивает, что собрание для своих. Любой левый человек позвонит и получит отказ под предлогом: все места уже заняты. Плакат висел до сих пор, только теперь большую часть его прикрывала кричащая чёрно-красными красками реклама дабстеп-вечеринки в Монреале – одном из престижных клубов города . Слово дабстепвсколыхнуло память. Тогда Володька рассказывал о запрещённой музыке.
Плакатов дабстепа развесили в три раза больше, чем рекламу лагеря пацифистов. И я с тоской подумал, что сейчас для человечества антиприродные мероприятия гораздо важнее и интереснее, нежели пикник на берегу реки.
А на обратном пути, почти у подъезда к дому, дедушка заводит этот мерзкий разговор.
***
- Никита, мы с бабушкой хорошо подумали и решили, что… - дедушка смотрит на дорогу и выдерживает паузу. – Тебе нужно жить у бабы Даши.
- Чего? – я задыхаюсь. – Это что за глупости вы придумали???
- Мы уже очень старые и вряд ли потянем твоё воспитание.
- Да ну вы бросьте, - хмурюсь я и гляжу на извилистую дорогу. – Она меня там своими светскими штуками замучает. Я не такой. Мне нравится у вас. Тут природа, и я всегда могу помочь вам по дому. У меня сильные руки. – Я демонстрирую свои кисти, но дед на них не смотрит.
- Нет, всё уже решено, - коротко отвечает он, чем злит меня.
- Всё решено, а меня никто не спросил, - ворчу.
- Твоё мнение не играет роли.
Я теряюсь в словах и гляжу на деда. В его душе какое-то отчуждение, но я не пойму его суть.
- Почему ты злишься? – тихо спрашиваю, хотя злюсь сам. Но я-то понятно почему.
- Я не злюсь, - поднимает брови дед, поворачивая к дому.
- Тогда почему ты меня прогоняешь из дома?
- Я тебе уже всё объяснил. И точка, - коротко отвечает дед.
Я усмехаюсь и гляжу в лобовое стекло. Покрытая вьюном калитка тормозит перед нами.
- Деда, вот ты даже не представляешь, кому ты врёшь. Я ложь чувствую так же хорошо, как ты двигатель этой старой машины.
Дедушка некоторое время сидит и смотрит в никуда, крепко сжимая руль, потом выходит из машины, и я иду следом. Утро мрачное, может начать накрапывать дождик.
- Бери продукты и неси в дом, - говорит он, открывая багажник. Но я не двигаюсь с места.
- А без меня-то ведь не справишься? – усмехаюсь. – Будь я у бабы Даши, как бы ты всё перетащил?
Дед не отвечает, лишь набирает в руки сетки, вешает сумки, хватает за ручки галлон молока. Я грустнею, потому что вижу, что он натягивает на себя слишком много. Ничего не говоря подхожу и тянусь за сеткой с капустой, но тут же получаю по рукам. Дедушка меня отталкивает и забирает всё.
Не закрывая багажник, ибо все руки заняты, он идёт к воротам. Я опускаю крышку багажника и несусь следом за дедушкой. Он идёт медленно, чуть пошатываясь.
- Давай я что-нибудь понесу, - виновато прошу, но дед лишь ворчит:
- Ворота открой.
Выполняю беспрекословно и пристаю к нему уже на дорожке к дому. Мы идём как раз в том месте, где пять уровней вниз сидит девочка с яркими серыми глазами.
- Ты совершаешь ошибку! – заявляю я. – Как я, когда велел тебе спилить Каштан. Поддался эмоциям и сотворил глупости. Дед, объясни, в чём дело.