Страница 68 из 74
…А ведь выход есть – внезапно осенило меня. Всё очень просто. Мари была нужна на определённом этапе, без неё невозможно было обойтись. И она полностью выполнила своё предназначение в моей жизни. Но теперь она уже лишняя, она превратилась в помеху. Значит – что? Правильно: помеху следует устранить.
Как говорится: нет человека – нет проблемы. Всего лишь очередное жалкое полешко для нашей Топки.
Всё должно выглядеть, как несчастный случай. Или смерть от естественных причин. Кирпич на голову? Падение с лошади? Мари не работает на стройке и не ездит верхом… Тогда – яд? Медленное угасание от неизвестной болезни… Или внезапная остановка сердца… Да, а что? Моё лицо ей знакомо: она не раз видела меня в церкви. Вряд ли Мари откажет мне в беседе, если я изобрету веский повод. А беседа двух милых дам вполне может протекать за чашечкой чая. А в чашечку чая может угодить что угодно…
Где-то среди книг Фламмеля я видела справочник по лекарственным и ядовитым растениям. Вот, предположим, наперстянка: прекрасное средство для лечения сердечной слабости. В смысле, для улучшения работы сердца. Но: в случае превышения дозы – лекарство обращается в страшный яд. Вызывает остановку сердца в фазу его расслабления. Смерть довольно быстрая и не слишком мучительная. Наверное.
Виктор, конечно, погорюет сначала. Может быть, даже примется обвинять себя: дескать, не уберёг; дескать, навлёк на её голову гнев Господень. А я буду рядом. Ненавязчиво. Как тень. Как надёжное плечо, на которое всегда можно опереться. Или как жилетка, в которую всегда можно всплакнуть.
И вот, когда я стану для него незаменима… Когда однажды он, наконец, поймёт, что я – единственная женщина, которую он желает видеть подле себя… Вот тогда!... Наступит миг моего истинного триумфа.
…Что-то мелкое летит мне под ноги, несколько раз со звоном подскакивает на камне и затихает. Я растерянно озираюсь. Прохожий, задержавшийся на мгновение подле меня, солидно кивает: да, мол, ты не ошиблась, это действительно тебе. После чего продолжает свой путь. Передо мной поблёскивает на мостовой маленький железный кружок. Монетка! Монетка? Я, стало быть, похожа на нищенку. Ну да, с похмелья, да проспав полдня в кустах.
Монетку я всё-таки подняла и сложила в карман. Лучше уж пусть считают обычной нищенкой, чем общественно опасной сумасшедшей.
…Так вот, когда Марии не станет, и Виктор смирится с её смертью, а я всегда буду рядом, и он убедится, что я – единственная…
Как же всё, оказывается, просто. Путь к счастью краток и гладок! Неужто нет совсем никаких помех?
А как же это: «не убий» - и так далее? А что – «не убий»? Заповеди писаны для людей. У демонов существует лишь Должностная Инструкция, на неё они и молятся в служебное время. А во внеслужебное – и вовсе трава не расти. Неужто кто-то всерьёз поверил, будто я – воздушный демон одиннадцатого ранга!!! – по-настоящему прониклась всем этим религиозным мракобесием, которым попы дурманят мозги легковерной пастве?! Для меня вообще, по определению, не существует ничего святого! Кроме отпуска, да и тот боком вышел…
…Интересно, что там сейчас творится, в доме? Можно вообразить во всех деталях, в красках. И я воображаю, насколько позволяет фантазия, тренированная регулярными визитами в Отдел Похоти… Картинки в мыслях вырисовываются столь яркие, что я невольно жмурюсь и трясу головой.
Этого невозможно допустить! Ненавижу! Только смерть избавит меня от мучений. Причём, не обязательно моя. Нужно убить обоих! Да, именно так: тогда одна из них никогда больше не встанет у меня на пути, а второй – останется моим навсегда. Хотя бы в моей памяти.
…А ведь если сейчас их качественно убить… То есть, дождаться, чтобы они наверняка согрешили, а возможно – и не по разу… Если дождаться и убить, то не исключено… ах, даже не верится! Но это вполне реально… Тогда Департамент, благодаря моим самоотверженным действиям, получит сразу две тёпленькие души, только что сознательно отдавшие предпочтение пороку вместо добродетели. И тогда Администрация, возможно, смилостивится… нет, не так: зачтёт моё деяние. И скостит срок! А то и вовсе амнистирует.
Я вырвусь, наконец, из этого отвратительного каземата! К небу! К звёздам! К ветрам!
Ах, как я, оказывается, устала. От всего: надежд и разочарований, попыток воспарить и сшибания влёт, жажды тепла и ответного отчуждения; и от откровений ближнего, который в одночасье вдруг решает открыться как-то сразу и весь.
Устала от постоянного чувства скованности и тяжести, порождаемого плотью. От непонятных обязательств, которые зачем-то на себя регулярно взваливаю, а потом не знаю, как от них отделаться. От поисков счастья и истины, не существующих в природе. От бестолковых метаний, водящих по кругу. От духовных озарений вперемешку с алкоголем. От жажды сбросить тесный панцирь из норм, приличий, ритуалов, необходимости соответствовать чужим ожиданиям – и от страха оказаться безо всякой защиты, если я вдруг этого панциря лишусь.
Я смертельно стосковалась по единственному в мире предмету: моему родному, старенькому облачному дивану. Он один преданно служил мне с незапамятных времён, в горе и в радости, в болезни и в здравии… Разделял со мной все мои удачи, выдерживал бешеные прыжки радостных порывов, мягко и деликатно сочувствовал в минуты скорби… И никогда не обронил ни слова упрёка. Он вообще не способен ронять слова. И ни разу не подвёл. Вот предмет, на который всегда, в любых обстоятельствах, можно ПОЛОЖИТЬСЯ!