Страница 65 из 74
Естественно, он не мог узнать меня. И я беспрепятственно наблюдала за ним из-за соседнего стола. С ним была юная дева - полагаю, из местных шлюшек, - весьма эффектной цыганской наружности. Поль угощал её вином, а дева одаривала его сладострастными улыбками. Потом они куда-то удалились в обнимку. Их поведение показалось мне вызывающе аморальным. В топку, всех в топку! Дрова! Я мрачно прожгла их спины самым осуждающим из своих взглядов. Спины предательски двоились, никак не желая входить в фокус. По сдвоенной спине беспутной цыганки колыхалась волна чёрных вьющихся волос.
Отчего-то вспомнился детский стишок про маленького Люцифера, над которым любил жестоко подшутить и сам Создатель, и вся ангельская верхушка.
«О нём об одном не подумал никто!
И дали ему совершенно не то!
А то, что совсем не любил он…».
Над этими словами в детстве я всегда плакала. Мне было смертельно жаль маленького беззащитного Люци, хотелось как-то утешить его, разогнать толпу насмешников и поделиться с отверженным малышом всеми своими нехитрыми сокровищами, собранными на помойках. С возрастом я поняла, что Люци отнюдь не столь бел и пушист, каким рисуют его средства пропаганды, но чувство негодования по отношению к толпе, которая с наслаждением травит не вписавшегося в формат одиночку, осталось. Даже если одиночка порой ведёт себя, как редкостная свинья.
«Когда был Люци маленький, с кудрявой головой…».
К чему это я?...
…Потом помню себя уже как-то отрывочно. Несколько переулков. Парковые ворота. Возле них – пьяненький нищий с бельмом на глазу. Завидев меня (чем уж он там завидел?), он демонстративно перекрестился и смачно сплюнул. В ответ я показала язык и потрясла бутылкой с остатками алкогольного напитка. Нищий засуетился, попытался оторваться от земли, но я не стала дожидаться – проследовала в парк.
К тому времени меня штормило уже не менее, чем на восемь-девять баллов. Остатки понятий о достоинстве подсказывали, что завалиться на скамью будет неприлично. О том, чтобы вернуться в дом, не могло быть и речи: всё моё существо восставало против того, чтобы снова оказаться средь предметов, ставших свидетелями моей пирровой победы.
И тут свои объятья распахнул гостеприимный куст. Попросту, я ввалилась в него, слишком сильно накренившись на правый борт. Куст расступился, любезно пропустив меня на ровную круглую площадку, сокрытую в самой его сердцевине. Напоследок я успела подумать, что растения подчиняются моей слабенькой остаточной магии, видоизменяя конфигурацию сообразно моим потребностям…».
* * *
Человек сидел на скамье под каштаном, посреди площади, перед церковью, где уже четвёртый год служил в сане пресвитера. По отсутствующему выражению его лица легко было догадаться, что он целиком поглощён размышлениями. К счастью, людям не дано заглянуть в деятельность чужого ума. Если бы какой-нибудь пролетающий мимо демон из любопытства подключился к его мыслительным импульсам… то, скорей всего, очень быстро отбросил бы это занятие и, презрительно фыркнув, умчался прочь. Ибо основная национальная черта в характере демонов – презрение.
«…А может, стоило попросить её остаться? Ну, так: задержаться ещё на пару дней? Она бы всё равно, конечно, уехала, раз уж приняла решение. Ведь она так хотела вернуть свободу, а там у неё будет шанс. Там, в далёких жарких странах, где всё – не как у нас… У нас, если честно, на демонов принято валить вину за всяческую беду, приключающуюся с человеком. Раньше люди использовали для этих целей козла отпущения: отправляли бедное животное в пустыню, гружёное всеми мирскими скорбями. Теперь традиция сия канула в прошлое. Но сам принцип сохранился. Только «козла» избирают уже из человеческой среды.
То ли дело – Индия. Или даже земли, ещё более дальние. Там демоны в почёте. Всякие: кровожадные и незлобивые, распутные и воздержанные, созидающие и разрушающие, уродливые и приятные глазу. Понятно, что демон в любом случае опасен для человека, ибо стремится искусить душу. И тело…»…
Память охотно выдала целый всплеск свежепережитых искушений, и мысли на время утратили связность. А ведь ещё вчера вечером, выходя из дома, чтобы повидаться с этой особой, он совершенно не предполагал, чем завершится их встреча – если вообще состоится. Как-то так всё само получилось… Впрочем, не стоит грезить о подобном посреди людной площади на скамейке. Человек усилием воли вернулся к прежним, менее компрометирующим думам.
«…Итак, демоны несут человеку опасные соблазны. Такова уж их природа. Однажды они сделали выбор, какими им быть, и теперь обречены оставаться таковыми до скончания веков. Люди их проклинают, а стоило бы – пожалеть. Нам, счастливым обладателям свободной воли, трудно вообразить себе положение существа, чья судьба абсолютно предопределена до самого Судного Дня. И после, кстати, тоже… М-да…