Страница 15 из 16
Но отвечать ошеломлённый мужчина пока ничего не мог, он лишь таращил на блаженного свои бледнеющие из‑под глубокого капюшона глаза. Сумасшедший ведь не может спятить повторно.
– Вам дом или могилку мою показать? Если что, ни того, ни другого не помню, мозги мне отшибло, понимаете! – сдетанировал вдруг сдержанный Николай, но блаженный не обиделся, а только понимающе взял его за плечо, без лишних вопросов решив держать курс на Смоленское кладбище. – Не пойду я на кладбище! Я живой! И выживать буду сам. Спасибо за всё, всего хорошего…
– Погоди, Вася. Да погоди же! – виновато заскрипел ему вслед блаженный, отличавшийся в своём преклонном возрасте внушительным ростом и наличием не дюжих физических сил. – Не серчай. Там не могилка, а дом твой в окрестностях стоит… Тебя ждёт, а ты же его сам не найдёшь, верно? Держись меня, я знаю, что ты живой передо мной стоишь, но на имя твоё могилу какие‑то лиходеи приготовили. Не на Смоленском, правда. Туда мы с тобой к приходу Ксеньюшки двинемся, там тебя никто не обидит.
Эта поправка чуть успокоила потерянного странника, ведь и сам он начинал догадываться, что охотиться за ним не призрачный злой рок, а вполне осязаемые злопыхатели, которых он как назло не помнит и не знает в лицо. Он рефлекторно обернулся на обращение к себе, как к Василию, обращение по имени, родному и тёплому, на ту самую букву «В». Несвойственная ему вспышка злости сработала, как ключ зажигания для аналитического механизма и в голове мужчины немногие воспоминания вдруг начали складываться в панно из логических пазлов.
Новообращённому Василию представилось, как кто‑то днями ранее пытался его убить, но только лишил памяти. Эти же опасные незнакомцы отозвались по номеру с записки, затем, проследили за его автобусом с тем, чтобы спровоцировать аварию с летальным исходом.
– А как же эта Антонина? С чьей она стороны? – словно сам у себя возбуждённо спросил он, и Кузьма в ответ лишь непонимающе пожал сутулыми плечами.
– Ежели имя этой барышни помнишь, надо думать, из своих… Ты вот что, Василий, – как бывший светила медицины веско посоветовал Кузьма, когда бродячий дуэт приближался к тому самому торговому двору на Большом проспекте самого мистического острова Санкт‑Петербурга, – То немногое, что знаешь о себе, что снится и я тебе говорю, записывай куда‑нибудь. А то смоет волной, никто уже не воротит…
Внять бы рекомендациям паломника, но писать пока было не на чем. Тем не менее, пока и поводов беспокоиться за сохранность свежих воспоминаний не было. Василий‑Николай даже припомнил то, что покойный водитель Лёха, предлагал вернуться к Васильевскому дворику, чтобы осмотреться там и расспросить местных завсегдатаев о природе своего происхождения. Затем, он считал необходимым спешить на поиски своего дома близ христианского кладбища, но блаженный вдруг удержал его от этих шагов, загадочно назвав их шагами к смерти. А Василий упрямился и хотел хотя бы со стороны распознать своё бывшее жилище, мужчина подспудно не желал примыкать к бомжатнику, который представлялся ему затягивающим омутом полной безнадёги и настоящей смерти во всех её проявлениях.
На крыльце обозначенного торгового павильона в компании друзей курил крупный молодой человек с недружелюбным лицом, в котором тёзка острова неуверенно признал охранника, выдернувшего его из долгого сна днями ранее. То ли из‑за профессиональной наружности, то ли из‑за чёрной, почти гестаповской спецодежды, Кузьму не на шутку испугал тяжёлый взгляд парня, и он дал дёру. От хамских усмешек и угроз, полетевших в спины бездомных, угас и былой энтузиазм Василия, поспешивший дальше по 5‑ой линии до искомого проспекта. Он по‑прежнему затруднялся самостоятельно сориентироваться на знакомом, но ужасно запутанном острове, из которого хитроумный князь Меньшиков в своё время планировал сделать череду гребных каналов по аналогу Амстердамских. И потому, невзирая на стыд за неадекватное состояние Кузьмы, он не отставал от проводника. Взволновавшийся старик, пригнул седую голову и накрыл её руками, продолжая громко бормотать что‑то о чёрных людях, о проклятии смерти и псах.
– Кузьма, постойте. Я прошу вас, успокойтесь. Всё в порядке. – смущаясь, попытался сдержать неуместный поток сознания Василий, понимая, что если вследствие неожиданного рецидива старик выйдет из строя, один он в своей проблеме не разберётся, – Всё хорошо. Они нас не преследуют. Это просто охранники Васильевского рынка. Я к нему прибился, наверно, из‑за названия. Этот охранник меня тогда и не тронул, а просто выгнал. Опасность не угрожает, нам не надо бежать.
– Это ты верно сказал! Мне с тобой бежать не надо! – дворник вдруг так резко остановился, что спутник врезался в его могучую спину. Как всегда не глядя на Василия, он кардинально поменял направление и погнал с той же скоростью прочь с 5‑й линии и проклятого, как он сказал, острова. – Я ж ведь за тобой к чертям в самые лапы бегу. Или ты за мной, или дальше сам. За тобой по пятам чёрные песьеглавцы! Тени, их тени тут повсюду, везде, везде! От Приморской до Московской! Всюду! – исступлённо выкрикнул сумасшедший, махая руками по всем сторонам. Блаженный был не в себе, и расширенные глаза его блестели незнакомым блеском гнева и страха одновременно. Потемневший лицом Василий огляделся вокруг, но ничего сверхъестественного и никого, кроме испуганных прохожих и потока автомобилей, не увидел. Поколебавшись, он всё‑таки последовал в самых расстроенных чувствах за мелькавшим вдали зелёным комбинезоном…