Страница 83 из 112
— Ага, и вполне нормальный мужик. Свой в доску, — пробурчал Орк, жуя.
— Ха, еще бы не свой! Десантура. Вместе духов гоняли по горам, — сообщил старик, повеселев, — триста сорок пятый парашютно-десантный, он сержантом, я замком разведроты у Валеры, нашего батяни. Вот, ешкин кот, дела-а! Как я рад, как рад такой новости. Выпьем за Корсара, за Сашку. А ну, давай, наливай боец.
— Орк я.
— Давай, Орк, по полной. И хотя тут второй тост обычно за Зону, но обождет матушка. Ох, обождет! За Сашку давайте.
Застолье приняло новый оборот и обещало быть затяжным. Но вдруг снаружи вагончика раздался тонкий свист, прервался и снова повторился. Такой томный, трепетный, завораживающий слух людей.
— Лесные разбойники? Бандеровцы? — улыбнулся Никита, но заметив бледное лицо Егеря, вмиг ставшего серьезным и строгим, заткнулся и невольно потянулся к оружию.
— Нет, ребятки, кое-что похуже! — ответил хозяин и с натянутой улыбкой произнес дальше: — Это Рыжуля пришла, девка местная, лесная. Опять, поди, голая приперлась. Надоедать будет, торчать до рассвета.
Разведчики переглянулись, перестав жевать, и все разом бросились к окошкам, один Ахмад остался безучастно сидеть в углу, кусая ломоть вяленого мяса.
— Как голая, как девка? Ночью, в лесу, среди мутантов? — обомлел Орк, раздвигая жалюзи.
— Офи-ге-еть!
— Вижу, ага… атас, мужики. И впрямь голышом. А какая симпотная!
— Секси прям!
— Эй, кобеляки, — Егерь привстал из-за столика и почесал под бородой, — расслабьтесь, ешкин кот. Не теми головами думаете. Сами-то не врубились, кто это может в Чащобе ночью при бледной луне явиться?
— Нет, — первым промолвил военврач, челюсть которого стала отвисать, а глаза расширяться, — только не говорите, Егерь, что это… э-э…
— Он самый! Оборотень.
Лица бойцов медленно повернулись к старику и побледнели, наверху крякнул Бродяга, а Кэп с хрустом скомкал в кулаке одноразовый стаканчик. Наступила пауза, сравнимая с минутой молчания у гроба.
***
Луна на мгновение зашла за тучи, поляна снова погрузилась в леденящий душу сумрак, и, если бы не далекий гул котельной Лунинска, то абсолютная тишина захватила бы власть в этом страшном лесу.
Снова раздался свист — настойчивый, будоражищий слух и разум.
— Кто-о-о? — Никита отпустил край занавески и сглотнул спазм в горле.
— Рыжуля. Оборотень в теле голой девки. Красивая, конечно, но, ешкин кот, опасная! С ума махом сводит, а достанет, притянет, так вмиг на шнурки попластает. Сам видел. Ох, не хотел бы я в ее титьки уткнуться! Крындец сразу.
Дед сел на место и стал разливать свою бормотуху. Бойцы опять недоуменно переглянулись. Никита облизнул губы сухим языком и позволил себе выяснить новость до конца:
— В смысле, Егерь? Это ты сейчас не гонево какое-то порешь?
— Да какие уж тут шутки? Вы, ребятки, хоть понимаете, куда попали? Вижу совсем не догоняете, где вы и в каком из двух зол. Садитесь, поведаю малость. Только, милок, отойди от двери и не вздумай ее открывать. Сразу крыша поедет. Заманит так, что всей оравой тебя не остановим. Вон даже птички мои перестали щебетать, затихли наседками.
Никита проследил за кивком старика и только сейчас увидел клетку с тремя пернатыми. То ли канарейки, то ли воробьи. Один черт. Странно нахохлились эти птички и не действительно не щебетали.
— Эскимо, отойди, куда попер? — приказал майор.
— И че она делает, эта Рыжая? Что надо ей? Жертву? — Орк даже подсел к деду и сделал увлеченное лицо. — Как она гипнозом-то своим сюда не пробивает?
— Гипнозом? Не-е, тут ей облом, хороняге. Заговоренный домик у меня, заветный. На двери вона травки-муравки нужные да рисунки обережные. Не по силам ей сюда лезть, мозги мне варить. И вы не бойтесь. Не затянет. А мяса да кровушки ей и в лесу достаточно. Вона зверья хватает в чащобах этих.
— Ну, вдруг ей крови нашей людской надо? Как в «Дракуле»? — серьезно спросил Орк и сжался в большой комок цвета «хаки».
Никита толкнул его, мол, расслабься, хватит.
— Да-а, людишек здесь немало бродит. Залетных тутачки хватает. И хотя гиблые места эти народец старается обходить, но чудаков на букву «м» полно шастает, — старик поднял кружку, — ну, теперича, за Зону-матушку, чтоб неладным в ней тухло, а чистым сердцем — припухло!
Выпили. Один Ахмад, покачиваясь всем телом, сидел на полу в позе лотоса и разжевывал мясо.
— Вкусно хоть? Не хвалите дары местные, мои труды честные. Чай не хлеб-соль, но в пользу и сытость все-таки.
— Да ты что, хозяин, вкусно все, спасибочки, — сказал Никита, — особенно, крылышки фри. Жаль, пивком не побаловаться. А так зачет тебе!
— А мне закусон твой, Егерь, по нутру, — отозвался Кэп, — маринад клевый.
— Дык, свининой, курами, коровами не богаты земли здешние, ну и сие лакомство не хуже оных, — Егерь закинул в рот листик, — я до мяса местного не дюже охоч, больше зелень люблю.
— В смысле «мяса местного»? — Доктор сморщился и застыл, глядя на кусок откусанного крылышка. — А это что мы сейчас кушаем?
Все замерли, ощущая подвох и рассматривая пищу. Даже свист оборотня в виде обнаженной симпатичной девушки в ночи не отвлек бойцов.
— Как что? Крылья воронья лесного, окорочка — тушки крысиные, а маринад мой фирменный — то ягоды да плоды тутошние. Еще аскарида была где-то копченая, но горьковата на вкус. Похуже угря черноморского будет.