Страница 6 из 112
— Можно я Незнайке полоски на тельнике дорисую, а, командир? — разогнулся Баллон, буравя Корсара недобрым взглядом. — И заодно на лице тоже.
— Ладно, Баллон, отставить. Орк, выдохни, — Никита все-таки скривился в ухмылке, — Корсар, кончай пургу нести. Чай, не духи в казарме. А этот верзила, которого Орком кличут, вообще благодаря своему росту и силе тебя спас. Когда ты из себя бутерброд приготовил горячий для того носорога.
— Да я так, командир, потрещать захотелось. А то вы тут ваще, смотрю, захирели все, словно на бойню собрались. И не носорог, а кроторог это был. И я помню, Истребитель, кто меня спас и выручил. Благодарствую.
— Ладно, проехали, брателло. Замяли, шутки в сторону. Хотя без них в нашей конторе никак. Ну что, бандерлоги, все на сборы? — Никита хлопнул в ладоши и встрепенулся. — Форвард, парни. И дамочки тоже.
Анжела показала кому-то язык и поплелась к своим вещам. Отряд разбрелся по углам и потихоньку начал собираться.
Скоро им предстояло большое, важное и опасное дело.
***
Как назло группе, готовящейся к выходу, мутанты развылись пуще прежнего и начали стекаться от периферии АЭС к ее центру. Кто их гнал к Бункеру, что их привлекало туда, — одному Черному Сталкеру было известно.
Какофония и столпотворение уродов Зоны достигли апогея к полуночи. Причем мутанты не дрались, не враждовали между собой, а вяло огрызаясь и метя территорию, стекались со всей округи станции, обнесенной Оградой. Все эти вопли, рыки, рев и стоны слились в одну общую звуковую волну, прерываемую лишь извечным гудением чрева АЭС в района Разлома да беспрерывным воем вырывающейся струи пара на ТЭЦ с полосатой трубой (раскраской похожей на главную ВТ-2 АЭС).
Эти скопления разномастного зверья и душераздирающие вопли давно, в общем-то, перестали удивлять и пугать бойцов «Бастиона», привыкших ко всему этому. Но привычка держать ухо востро из-за таких соседей не исключала чувства расслабленности и потери бдительности: изредка в лапы монстров попадались зазевавшиеся опытные штурмовики, еще чаще — новички.
Бастионовец в серебристом экзоскелете «Нова Плюс» с красным гербом клана и номером «4» на стальной груди и в кевларовом шлеме считался далеко не сопляком в группировке. Четыре полоски полуромбом на плече обозначали его офицерское звание в провоенной секте, а значит, боевой опыт нескольких лет в Зоне и прочие заслуги и достижения. Судя по эмблеме, в его подчинении находились четыре пары бойцов, а крутое оружие, диковинная снаряга и дорогой экзоскелет такого типа относили его к группе «Дозора». Для непосвященных это означало внешнюю службу безопасности Ока Зоны, попросту говоря, охрану периметра АЭС.
Так как «Дозор» считался в кругах самого «Бастиона», его сподвижников вне Зоны и сочувствующих внутри нее элитным подразделением, достойным охранять святая святых, то попасть туда, а тем более удержаться да еще и сделать карьеру там было делом сложным, почти нереальным. Тем не менее, некоторым везло, если, конечно, их не забирала Зона.
Офицеру под номером четыре повезло очень. И пусть где-то в Китае эта цифра приносит несчастье и по поверьям ее жителей считается страшной, здесь, в Зоне, бастионовец с этим знаком жил и служил долго и достойно. И хотя все население Зоны верило и думало, что «Бастион» — это полное «гэ», где собраны злые на весь мир фанатики, идиоты и звери в человеческом обличии, в этой боевой секте служили только самые преданные, верные и стойкие солдаты, сыны и дети Ока Зоны. Как в тех проамериканских тренингах и семинарах «личностного роста», в этой группировке для бойца не существовало семьи, родителей, прошлого, а только «Я», и это «Я» — только для великого и всемогущего Ока Зоны. Долг, дело чести и всей жизни во имя «О», свою жизнь за родное «О» без остатка и сомнений. И «О» ответит тебе тем же. Ты частица, молекула «О», а оно — твоя плоть и сердце.
Так учили, так вселяли и вбивали в мозги там, в «Бастионе». И так должно было быть!
Типа.
Номер четыре когда-то был нормальным розовощеким эмоциональным парнем. Простым и приземленным Человеком, как и бойцы всех его двоек и всех групп «Бастиона». Он умел улыбаться, радоваться и шутить, умел плакать и переживать. Он умел разговаривать. Не командами и приказами, а обыкновенно, тепло, дружески и где-то даже панибратски. Даже немного заикался с детства и иногда добавлял междометие-паразит «на».
Теперь офицер секты бил на поражение, стрелял, жег, убивал. Всех. Старых, молодых, раненых, больных, убогих, беспомощных, одиноких, семейных, жизнерадостных и бездушных. Он знал, казалось, сто способов умерщвления и использовал их все. Потому что это была Зона! Зона в Зоне.
Потому что он сам был слеп. Глух и слеп. И одинок. И отравлен. Яд в голове и душе давно атрофировал все его клетки. Яд прошлой жизни и давних поступков. Яд предательства, измены и лжи. Но это другая история, другой мир и уже старое забытое прошлое. Сейчас он был здесь частью Зоны, элементом затвора ее главного оружия, сердечником ее пули.
Он крушил, испепелял и уничтожал любую мишень в прицеле. Ему было все равно, кто там и зачем там.
Лучше его никто ТАМ не мог быть!
И «своим» ТАМ тоже никто не бывает.
А потому стрелять!
Наповал.
Без разбора…
Он получил по связи сигнал. Сухое, жесткое распоряжение:
— Внимание всем постам «Дозора». Сектор «Б». Уничтожить врага!