Страница 48 из 112
Анархисты орали до хрипоты, пытаясь отогнать мерзких зверьков, согласовать свои действия, найти выход из бедственного положения. Никому в голову не приходила мысль, как вырваться из этого бедлама, мозги отказывались соображать от страха и безысходности.
Петруха Бобер, сидевший рядом с Фигой и Зрячим на крыше грузовика, предложил добежать до ворот башни с поперечной перекладиной на них и ворваться внутрь. Скрыться там. Перекличкой утвердили этот вариант, но Зрячему почему-то он не нравился. Что-то в нем восставало против такого плана. Решение приняло большинство.
По указанию старшего отряда Петруха Бобер помчался к водонапорной башне в тот момент, когда товарищи начали отвлекать крыс огнем примитивных самодельных факелов и картечью из дробовиков. Еще один рыжий анархист в сапогах-ботфортах рванул к воротам башни с намерением поскорей спрятаться там. Они оба, давя отдельных мутантов подошвами тяжелой обуви, одновременно подбежали ко входу.
И только тут Зрячего осенила догадка. Сначала то, почему ворота были закрыты снаружи съемным засовом и даже подпоркой, будто сдерживали кого-то и не выпускали, изолировали от внешнего мира. А, разрастаясь, эта мысль мгновенно превратилась в другую. Точнее, в воспоминание.
Тот незнакомец, обшмонавший ночью Зрячего в дозоре, предупредил о скрытой в башне угрозе. «Чтобы не открывали ворота!»
— Стой, Бобер! Стоя-я-ть! — заорал снайпер, спохватившись.
Но было поздно!
Сдернувшие с ворот перекладину отчаянные анархисты раскрыли двери и успели только прикрыться руками и инстинктивно сжаться. В следующий миг плотная костлявая масса десятков скелетов в лохмотьях и рванье снесла двух бойцов, поглотив их в своем чреве. С многоликим гудением и утробным воем толпа хлынула на площадку, размахивая конечностями, клацая зубами и коронками, хрустя и щелкая костями.
Скелетоны.
Их выпустили на свет!
***
Азиатский корпус продвигался с удивительной скоростью, будто шел не по Туманску с его страшилками и западлянами, а по рисовому полю своей огромной страны. Потерю попавшего в «воронку» корейца, схваченного аасменами таджика и двух казахов, растерзанных слепыми псами, армия Мао даже и не восприняла всерьез, списав их на форс-мажорные обстоятельства. Огромный сводный отряд Чингисхана упорно приближался к намеченной цели и сейчас, к обеду, становилось уже несомненным то, что их тоже интересовал дом номер тринадцать на улице Войнича. Как и группу Герды, и отряд рейнджеров Хокса, и ГОН Истребителя. Последние вообще пока находились дальше всех от точки назначения, даже не предполагая, какие силы скапливаются в искомом квартале, и какие там назревают события.
После той встречи со злыднем гастарбайтеры перешли под командование того китайца по кличке Мао КНР. Бывший военный умело сплотил разномастную толпу и теперь вел костяк группы, распределив в отряде функции и должности по своему усмотрению. Сталкеры-одиночки Палас, Кастет и Пончик, бывшие в Калининграде блатными средней руки, по сути выполняли обязанности проводников и доверенных лиц одного из украинских олигархов. Миллионера, прослышавшего о секретах Зоны и очередной тайне Туманска. А формула «жить — хорошо, а хорошо жить еще лучше» всегда себя оправдывала! Что олигарху оружие, наркота и артефакты из зоны отчуждения?! Ему нужно то, что позволит ходить в Зону туда-обратно и попадать, куда надо и когда надо. В любое время и любом месте. И он сообразил, как это сделать, с кем и чем. Гастарбайтеры как нельзя лучше подходили в роли пушечного мяса. Отмычек. Этакого острия кинжала, которым предстояло проткнуть Зону одним махом. Дешево и сердито.
Этот сумасшедший Чертежник, покрошивший десяток узкоглазых бедолаг в детском саду «Черепашка», немного сбил и расстроил планы азиатов. Да еще незнакомец в снаряге сталкера разбомбил почти все съестные запасы отряда. А так пока ничего ужасного. Пока…
Первым на мине подорвался Кастет, и без того раненый и хворый. Это произошло около полудня, когда змейка из живых смуглых тел пересекла улицу Курчатова и оказалась на заросшем футбольном поле. Мало того, местность перед ними до самого спортклуба и НИИ пестрела и переливалась десятком аномалий, так еще и эти мины.
— Всем стоять, гребаный Экибастуз! — заорал Палас, пригнувшись от оседающей после взрыва пыли, земли и травяного мусора. — Это мины, бл..! Стоять, я сказал. Че, не ясно еще?
— Да стою я, стою, — боязливо пробубнил Пончик, приседая в заросли чертополоха и осота, — охренеть, Кастета раскидало по полю. И вон, еще двое дошираков катаются. Крындец. Че делаем, Палас?
— Че, че, — сталкер задумался, оглядывая периметр стадиона, — ну, тралить поле мы, конечно, не будем. Нечем, некогда да и незачем. А вот выбираться обратно и обойти это говнополе хорошо бы. Ясно, Пончик?
— И? Как обратно? Я даже следов своих не вижу.
— Фигли ты ко мне пристал, толстый, со своими глупыми расспросами? Я почем знаю?! Так, Мао! Эй, Мао, едрить тебя!
Китаец откликнулся, отвлекшись от переговоров с земляками. Лица у всех были встревоженные.
— Займите этот участок улицы… вон, от киоска до автобуса. Оккупируйте так, чтобы ни одна тварь не влезла. Всех задействуй, кто не залез на поле это сраное. Слышишь?
— Мао слышать, слышать, — закивал офицер.
— Давай, вперед. А мы щас тут будем картошку копать, елы-палы. Так. Сколько нас? Раз, два, три… восемь. Не считая этих… огрызков, — Палас брезгливо поморщился, глядя на затихающих раненых.
— Кастета жалко, блин! — проворчал Пончик, перекладывая РПД-42 на другое плечо.