Страница 115 из 118
Я разогнула пальцы, и стрела, мелькнув оперением, молниеносно вонзилась в цель. Как и говорила Ларгеза ещё там, на Земле, мои воспоминания вернулись, а за ними и навыки. Занятия в детстве не прошли даром: я быстро приноровилась к луку. На уровне рефлексов встала в правильную стойку и, положив стрелу, оттянула тетиву к подбородку, но, сделав первые выстрелы, быстро поняла, что этого недостаточно. Стрелы кучно уходили в сторону от центра мишени, из-за чего отец хмурился, а я досадливо щурила глаза. Лук требовал вдумчивой концентрации, здесь нельзя было торопиться. Терпение было главным залогом успеха, и мне приходилось учиться выдержке. В отличие от боя на палках и ножах, предполагающего постоянное движение и быстрое принятие решений, здесь приходилось действовать медленно. Замирать перед каждым выстрелом, сверяя правильное положение рук и ног, задерживать дыхание и лишь потом, не дёргая лук, резко разгибать пальцы.
— Опустоши свой разум. Стань бесформенной, как вода. Когда воду наливают в чашку, она становится чашкой. Когда воду наливают в чайник, она становится чайником. Когда воду наливают в бутылку, она становится бутылкой. Вода может течь, а может крушить. Будь водой.*
Отец всегда находил правильные слова, открывая мне возможность по-другому взглянуть на привычные вещи. Сейчас он был прав, как никогда. Надо стать водой. Попав в сосуд, полностью принять его форму, а обладая большим, чем возможно вместить, выйти за рамки, узнать о новом и обрести свободу.
Так в детстве отец испытывал мои возможности. Заставлял поверить в невозможное, отдаться инстинктам, скрытым резервам разума и тела. Как в случае с падением с утёса в море, когда в маленьком детском теле появились силы не поддаться испугу и бороться за жизнь. Он никогда не ограничивал меня в попытках проверить себя, будь то прогулки по дворцовым крышам и лазанье по карнизам или долгие отлучки в лес. Сейчас, когда я оглядывалась на своё детство с позиции взрослого человека, а тем более выросшего на Земле, подобный метод воспитания и вседозволенности приводил меня порой в ужас. Но такие мысли быстро разбивались о реальность и понимание истинных вещей. Я принадлежала к древнейшему роду, к существам, созданным для разрушения магии, для защиты королевства. Подобные мне не могли жить простой жизнью, расти как обычные дети и растрачивать себя на обыденные вещи.
Я разомкнула пальцы, отпуская тетиву и снова отправляя стрелу в стремительный полёт. Почти в яблочко. Ещё немного, и я совсем свыкнусь с луком, доведя действия до автоматизма. Эльфов, прирождённых стрелков, я вряд ли превзойду, но в грязь лицом точно не ударю. Дети лесов издревле славились своим мастерством. У них вообще было особое отношение к своему гибкому оружию, словно они рождались с ним, вместе росли и крепли. Даже несмотря на то, что многие эльфы жили как простые горожане, держали свои лавки, создавали одежду, аксессуары и прелюбопытные предметы быта, наполняя их удивительной магией, они по-прежнему считались воинами, готовыми в любой момент отложить инструменты и взяться за оружие. Да, они были не лучшими мечниками — в лесу с таким оружием особо не размахнёшься, — а вот с луком эльфы становились ужасающей силой. Я бы не советовала любому недоброжелателю в любом количестве забредать в лес: там его ждут не только стрелы, но и изощрённые ловушки. И я не питала иллюзий по поводу милого Тимилира, волею загадочной судьбы занесённого в распутный дом Крайса.
— Рейсин, ещё одно такое попадание, и я сломаю тебе руку, — голос отца был спокоен, но услышанное заставило меня напрячься.
Он был прав. Я никак не могла сконцентрироваться, время от времени погружаясь в свои мысли, отвлекающие от тренировки. Слова отца можно было воспринимать как угрозу только наполовину: даже если он и вправду сломает мне руку, то в межмирье она заживёт очень быстро. Однако это не отменяло всю гамму ощущений, из-за чего злить дорогого родителя искренне не хотелось.
Отец так и не дал мне ответа, знает ли он Крайса. Он попросту проигнорировал мой вопрос, сославшись на то, что «скоро всё встанет на свои места». Крайс же был более многословен, но результат получился тот же. Я так и не смогла выбить из него признания, откуда он знает моего отца. Слова: «Этому учил тебя Кхесс?» не покидали мою голову вот уже вторую неделю. Всякие попытки узнать подробности тут же пресекались. В результате я лишь сильнее насторожилась и стала усиленно приглядываться к шефу. Иногда его лицо казалось мне смутно знакомым, но я вынуждала себя трезво смотреть на вещи и не выдавать желаемое за действительное.
Очередная стрела отправилась в полёт и вонзилась бессовестно далеко от центра мишени. Это было непростительно, и у меня была доля секунды для принятия решения: покорно подставиться под наказание или вступить в жесточайшую борьбу.
Схватка продлилась недолго. Это было показательное и поучительное сражение, которое напрочь выбило из меня всякие ненужные мысли. Если бы отец не сдерживал гнев, то для меня всё могло закончиться весьма плачевно, а так обошлось множественными ссадинами, вывихнутым плечом, наливающимся синяком на бедре и разбитой бровью.
Несмотря на такой яростный нагоняй, я всё равно была рада хоть такому способу обучения. С момента заступления на службу к Крайсу это был всего лишь второй мой приход в межмирье. Да, по утрам я тренировалась с Шойсом и даже смогла один раз встретиться на старом месте с Крылатым, но они не могли заменить мне знаний отца. Я по-прежнему считала его лучшим и сильнейшим бойцом.
— В следующий раз я не буду столь снисходителен. Ты должна научиться сосредотачиваться и быть вне обстоятельств. Ты слишком много думаешь, когда должна просто действовать. Не думай — чувствуй! Это как указывать пальцем на Луну. Не концентрируйся на пальце или пропустишь эту божественную красоту. Нет ничего сложного, если доверяешь своему разуму и телу. Простота — высшая ступень искусства.*
— Прости, отец. Я постараюсь следовать твоим словам. Мне так многому ещё нужно научиться, будь и впредь строг ко мне и справедлив.
— Рейсин, учитель не открывает истины, он — проводник истины, которую каждый ученик должен открыть для себя сам.* Ты можешь повторять за мной боевые удары, осваивать бесчисленные комбинации приёмов, но тогда ты будешь лишь подражателем. Ты должна найти во всём этом себя. Стать чистой силой, энергией внутри и вне.
— Нет ничего сложного в простом?
— Именно. Не ищи рамок там, где их нет. Как мысленно, так и физически.
— Я не знаю, как скоро смогу вновь прийти сюда, но постараюсь усвоить твой урок.
— Почему ты ещё не встретилась с Вергасом?
— От тебя ничего не скрыть, — меня уже не удивляла такая осведомлённость отца. — Ты знаешь, я ему не доверяю после случая с Ларгезой. Если бы ты не скрывал от меня правды, возможно, я бы изменила мнение. В любом случае очень скоро я окажусь во дворце, правда, по иному поводу.
— Хочешь забрать артефакты? — отец повёл рукой, и окружающий мир дрогнул, сменяя реальность. Вместо открытого поля с мишенью и лесом на горизонте перед нами появилась гора со снежной шапкой и скудной растительностью у подножия.
— Давно пора было это сделать. Король покидает дворец, и сейчас самое время забрать чашу и лук, пока это не сделали за меня.