Страница 22 из 68
Глава шестая
«Дерек Коллинз стал для меня особым ядом, отравляющим моё существование».
Заметки Анны
Больно. Тошно. Слишком светло. Невыносимо больно!
Сознание, балансирующее где-то над пропастью было практически недоступно мне. Я ощущала, что тело сковало невыносимым холодом. Словно каждая клетка тела была подвержена заморозке. Кажется, у меня стучали зубы. Кончики пальцев покалывало, а во рту было сухо. Мыслей не было, лишь одна, самая назойливая – «больно». А потом я открыла глаза и всё вновь поплыло. Кричащий мужчина с размытым лицом, но совершенно точно в классическом костюме, врачи в белых халатах, мелькающая в руках медсестры окровавленная футболка. Всё смешалось в калейдоскоп, когда в следующий момент я увидела ослепляющий белый свет и приближающуюся к моему лицу маску. Возможно, я умерла?
Темнота вокруг клубилась густым дымом и каждый мой вдох приравнивался к смерти – я будто вдыхала отравленный воздух. Где я? Почему так страшно? У меня было очень много вопросов, а вот ответов не было совсем. Плывя по потоку, я видела воспоминания, лентой пролетающие в воздухе. Видела, но не переживала их заново. Просто отрешённо просматривала, пока из густой темноты ко мне не протянули руки. Я билась в железном захвате этих рук, а они тащили меня куда-то вверх, пока я не закричала. Чьи-то голоса слились в монотонный гул.
Проснулась я в холодном поту и с явными признаками долгого отлёживания мягких мест. Меня словно что-то выдернуло из неприятного забвения. Вот только стоило осознать, что очнулась, как левый бок тут же прошило спазмом острой боли. Стиснув зубы, я всё же смогла открыть глаза. В голову словно свинец влили – горячо, больно, невозможно терпеть. Я уже была готова разрыдаться, когда большая, знакомая ладонь, которая даровала успокоение в детстве, легла на голову и погладила. Только теперь я заметила, что лежу в больничной палате – справа пищали приборы и стояла капельница, а рядом находится отец. Его взгляд впервые со смерти матери выражал искреннее беспокойство. Происходящее внезапно стало похожим на сон.
- Анна! Ты в порядке? Где болит? – его руки дарили приятную прохладу и не давали вновь нырнуть в беспамятство. – Чёрт! У тебя опять жар. Потерпи, я позову врача.
В голове возникла лишь одна мысль: если он уйдёт сейчас, то вернётся боль и его холодное выражение лица. А мне хотелось ещё немного побыть с ним таким. Искренним. Побыть с Адрианом Блэком из прошлого. Там он не боялся показывать, как сильно любил нас с мамой.
- Н-нет! Я в порядке! – соврать было легко, а вот вспомнить как я оказалась в больнице – почти невозможно. Видимо отец правильно истолковал мой растерянный взгляд и ответил на невысказанный вслух вопрос:
- Ты словила пулю. Майкл едва не половину города задействовал в поисках, пока мы не дозвонились в эту больницу. Сюда тебя доставил неизвестный… - он говорил отстранёно, смотря будто сквозь меня. Но внезапно посмотрел прямо в глаза, словно в саму душу заглядывал и мне стало от этого не по себе. – Анна, ты хотя понимаешь, что натворила?!
- Я… помогла сбежать полицейскому и…
- Да плевать мне на него! Ты подвергла свою жизнь смертельной опасности! – громко крикнул отец и я невольно сжалась от волны практически осязаемого гнева. – Тебя чуть не убили, ты понимаешь?! Ты могла не лежать сейчас здесь, а быть под землей!
- Папа! – он не дал мне начать оправдываться. Стремительно приблизился и я смогла лишь зажмуриться от страха. В следующее мгновение я распахнула глаза в неверии, потому что он обнял меня. Упал на колени у кровати и стиснул так, словно я в любой момент могла исчезнуть. Когда он начал говорить, я ощутила всё то сдерживаемое отчаяние, что плескалось в нём из-за страха, словно он выговаривал всё то, что накопилось за долгое время:
- Когда я ворвался в операционную, то не мог поверить. Девушка, лежащая на том столе и окутанная проводами для поддержания жизни, не была похожа на тебя. Слишком бледная, слишком неживая. Я уже очень давно не испытывал такой невыносимой боли. Думал, что уже потерял тебя, не уберёг. Когда Майкл дозвонился до этой больницы и они сказали, что ты в критическом состоянии, потеряла много крови… Я едва не сошёл с ума. Операция продолжалась долго и никто из врачей не давал гарантии, что ты справишься! Ты ведь наше с Александрой сокровище, а я почти потерял… - отец говорил много, но каждое слово будто выжигалось клеймом где-то внутри меня. Отчаянный шёпот отца пробуждал странное щемящее чувство и когда по моим щекам покатились слёзы, несмотря на боль я ухватилась за него и сжала пальцами ткань пиджака на его спине, расплакавшись. Было неважно, слабость я проявляла или просто не выдержала накала эмоций. Я плакала, чувствуя, как половина стены, отделяющая нас друг от друга, рушится. Когда я открыла глаза, мне привиделась мама. Она стояла неподалёку и счастливо улыбалась, смотря на нас. Словно давно ждала только этого момента.
Отец шептал о том, что всё будет в порядке. Говорил что-то о страхе и гневе Джека, которого я напоила снотворным, а сама на последней фазе своего плана сдулась. Он просто говорил, успокаивая так, как умел лишь он и мне становилось легче. Не физически, но духовно. И я не была готова к тем словам, которые отец обронил уже выходя из палаты, когда поехал на работу:
- Пока ты не уснула, я обязан тебя предупредить. Дерек Коллинз вернулся. Когда тебя выпишут, ты должна быть предельно осторожна… - оповестил и вышел, а я забыла, как дышать. Страх, позабытый со временем, обрушился волной. Скосив взгляд на дрожащие руки, я смогла через силу вдохнуть и всхлипнуть. Истерика накатывала волнами, а я боялась даже дышать. Потрошитель. В город вернулся тот, кто некогда наслаждался моими муками. Человек, который некогда растоптал меня без права на восстановление. Я уже не слышала, как вошла медсестра, не помнила, как оказалась у окна, хватаясь за окровавленные бинты. Но я помнила словно наяву фантомные прикосновения Дерека Коллинза. Мужчины, которого когда-то назвали Потрошителем не за красивые глаза.
Нервный срыв из-за воспоминаний вскоре повлёк за собой последствия – отец, обеспокоенный моим состоянием, не ожидающий такой бурной реакции на свои слова, вновь приставил ко мне Майкла и обязал психолога приходить ко мне два раза в сутки. Теперь два часа в день из меня старались вынуть душу. Как сейчас к примеру.
- Здравствуйте, Анна. – Пол Дженкинс вошёл в палату, как всегда вежливо улыбаясь. Его эта профессиональная улыбка бесила меня как по окончании сеансов тогда, так и сейчас.
- Зачем вы пришли? Я говорила, что не нуждаюсь в ваших услугах! – я даже не думала принимать полусидящее положение.
- Анна, вы вновь закрываетесь от меня, а я ведь даже не успел ничего спросить у вас. Я не смогу помочь, не зная конкретной причины срыва в этот раз. Думаю, нам выгодно сотрудничать.
- Вам и незачем знать о моих проблемах. Боитесь не оправдать оплаченных вам денег?
- Ваш отец может быть порой весьма… убедителен в некоторых вопросах, вы не находите? – смерив его пристальным взглядом и зацепившись за ссадину в уголке губ, я вздохнула. Хоть мы и не ладили, но этот человек и правда был первым, кто помог мне пережить весь тот ужас, который произошёл пять лет назад. Ему можно было доверять, а если я не пойду на контакт, отец обязательно надавит на Дженкинса и тому будет весьма больно. В этом я была уверена.
- Мы не разговаривали три года и если честно, я бы столько же ещё вас не видела.
- Анна, вы ведь понимаете, что…
- Да. Именно поэтому я расскажу вам сказку, которую уже рассказывала пять лет назад. Когда меня похитили и отдали как игрушку Потрошителю. Расскажу вам, почему я четыре месяца боялась контактировать с людьми и до дрожи пугалась некоторых цветов. Например, роз. Красный, белый и серый... – я прикрыла глаза, будто наяву видя все кошмары, происходившие в прошлом. - Кстати, глаза того человека были прекрасного серого цвета. Как ртуть. Но начнём с того, что в тот день отец уехал в Канаду по неотложным делам, а Майкл тогда только-только снялся с должности моего личного телохранителя из-за моего бунтарства. Я не хотела себе телохранителя. Так вот. В тот день меня похитили. Мне было всего лишь шестнадцать…