Тишина (1 часть трилогии "Голос")

- Я тебя люблю, и для меня всё в тебе прекрасно, - написала я. Вот теперь пришел его черёд краснеть. Он опустил очи, и щёки его залились багряным румянцем. Пристально посмотрев ему в глаза, я скользнула ладонью по его грудной клетке, прессу и принялась искать одежду. Он прав: я бы тоже не выходила из землянки, вновь и вновь познавая то новое, что открылось ныне передо мной – купаться в любви и в неограниченных количествах дарить её любимому, и навсегда забыть Общества, повстанцев и борьбу, но так не бывает. Нельзя закрыться от мира, как бы ты ни пытался. Он всё равно вломится в твою счастливую жизнь, руша и круша всё на своём пути. Значительно разумнее строить своё хрупкое счастье с учетом реалий. Тогда уж вернее, что оно выстоит в шторма, которые приготовила тебе судьба.

- Ты другая, - молвила Кара, когда я зашла перед тренировкой к ней, - не скажу, что изменилось. Может, взгляд? – я лишь пожала плечами, улыбнувшись. Пока мне не хотелось делиться ни с кем тем чудом, что родилось во мне. Наверное, когда-нибудь я расскажу ей, когда смогу придумать нужные слова.

Муж привел меня на полянку, где мы были накануне. И опять принялся ковыряться в своих бесконечных карманах:

- Нет, всё ж сегодня надо попробовать с ножом, - бормотал он будто про себя и, найдя деревянный муляж, кинул его мне.

Естественно, я его не поймала. Рукоятка проскользнула между моими ладонями, и нож с шелестом упал на траву. Супруг вышел на середину поляны, скрестил руки на груди и усталым голосом произнёс:

- Давай, нападай.

Я подобрала орудие и примерилась. Всё-таки рукоять была не под мою ладонь, чему я не переставала сокрушаться. Я отложила нож и нацарапала:

- Надо бы другой, потом как-нибудь, этот очень неудобный.

Любимый хмыкнул, прочитав записку, и сунул её в карман.

- Не отлынивай, я посмотрю, что можно придумать, а пока будем тренироваться этим.

Делать нечего, залез в кузов, называйся груздем. Конечно, пословица звучит по-другому, но я сначала влезла, а потом уже поняла куда. Нет, дай мне судьба ещё один шанс, я бы повела себя так же. Наверное, понимай я, на что иду, мне было бы просто легче идти.

Я взяла муляж, так и сяк повертела в руке, привыкая. Вот с чем никогда не обращалась, так это с ножом. Вообще даже драк в моей жизни почти не было. Вернее сказать, была одна: в селе ко мне относились с жалостью и не обижали, но жила у нас одна девица… Уж не представляю, чем я ей насолила, но как-то раз она подкараулила меня и начала говорить всякие обидные слова. Поначалу я оторопела и просто слушала её. Была бы рядом Филька, она бы не дала произнести этой злыдне и двух фраз, но её уже несколько лет как не было, а я же - другое дело. Но когда она сказала что-то гадкое про маму, у меня в глазах сначала потемнело, а затем побелело. Я кинулась на неё, не разбирая, за что дёргаю, куда бью и кусаю. Растащили нас старшие. Возможно, и Герман там был, я не помню. Соображать я начала, только когда обидчицу увели. Я сидела на лавке, и старшая девочка пыталась заставить меня попить. Лицо моё было мокрым. Думаю, меня поливали водой, чтобы пришла в себя. Хотя, вполне вероятно, нас, словно сцепившихся кошек, пытались разнять.

- Ася! Ты там уснула? - окликнул меня муж. Я вздрогнула от неожиданности. Так крепко, оказывается, задумалась, вспоминая.

Ещё раз, перехватив нож, я с разбегу бросилась на него. Мнилось, что я просто смету его своим натиском. Как бы ни так… Я только замахивалась, когда муж неторопливо и легко поймал занесённое запястье и слегка повернул его. Орудие выпало, а предплечье пронзила острая боль. Другую кисть, сжатую в кулак, он просто прислонил к моему животу.

- Во-первых, ты обезоружена, а во-вторых, убита. Представим, что у меня в другой руке нож, - он приподнял бровь, - хотя можем и не представлять. Я просто вырубил тебя ударом в солнечное сплетение, а когда ты согнулась, размозжил тебе голову, или, – он отпустил меня и, молниеносно присев, схватил выпавший нож левой рукой и не больно ткнул кончиком в бок, - убил тебя твоим же оружием.

Я дернула у него из рук муляж.

- С разбегу это делать глупо! Пока бежишь, размахивая руками, тебя пристрелить много ума не надо. Противник успевает сто три раза подготовиться.

- Но ты же знал, – накарябала я. Писать навесу, да ещё когда злишься, было неудобно.

- Слушай, я могу не смотреть. О том, что ты дышишь, как носорог в родовых схватках, я уже упоминал. Пойми, солдаты Общества – это люди, специально сделанные для этой профессии, но этого мало. Они ещё и натренированы, как не снилось ни тебе, ни мне! И уж поверь: им понять, куда ты будешь бить, ничего не стоит, а уж когда куда-то несешься… они и во сне тебя услышат. Давай, отходи и нападай.

Он опять скрестил руки и смежил веки. Я понуро поплелась обратно на то место, откуда начинала, но на полпути подумала: а зачем? Раз разбег не нужен, так почему ж не сразу? Он меня подлавливает. Я развернулась и, стараясь наступать как можно тише, на мысочках, двинулась обратно к нему. Теперь я метила в живот. Он был не прикрыт и не защищен. Муж схватил моё запястье, когда я, вложившись в удар, замахнулась. Легко отведя его одной ладонью, второй с силой толкнул в плечо. Я, так и стоявшая на цыпочках, потеряла равновесие и завалилась назад. Ещё секунда - и он почти пережал моё горло коленом.

- Ася, плохо! Очень плохо! Раз уж взялась красться, надо наступать на пятку, затем мягко опуская стопу. Ноги должны быть согнуты в коленях, - он рывком поднял меня, - они переставляются крест-накрест при шагах, чтобы равномерно переносить нагрузку с ноги на ногу. Отходи и пробуй.