Страница 10 из 28
Кира, глядя на небывалое, рыдала в кулак под свист гуляющей по спине друга плети. Фьють! Последний удар разрезал воздух. Наконец, все закончилось. Пасита покосился на труп собаки и процедил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Убрать падаль!
Развернувшись, взошел на крыльцо. Брезгливо окинув взглядом избу, отворил дверь и заглянул внутрь.
Приказ Защитника можно было понимать двояко. Мужики, робея и косясь на разбойничьего вида прислужников, бочком-бочком подобрались к столбам. Осмелев, срезали ремни, удерживающие руки Микора. Парень застонал, когда его уложили лицом вниз на припасенное покрывало. Прикрыв кровящую спину чистой тряпицей, знахарка Матрена, сокрушаясь, засеменила рядом. Убедившись, что никто их останавливать не собирается, бедолагу потащили к ней в избу.
Кира было направилась следом, но Анасташа снова придержала ее, незаметно увлекая в сторонку. Так, чтобы спины деревенских прикрыли от масляных взглядов, которые пришлые, покончив с заботами, принялись бросать на местных девок.
— И куда собралась? — ругалась она вполголоса. — Матрена и без тебя сдюжит, нечего толчею создавать. Да идем же, глупая! Видишь, как по сторонам-то зыркают? — Тащила она одуревшую дочь, перед глазами которой снова и снова свистела плеть, затмив в памяти даже взрыв огненного шара. — Идем, идем… Встретили Защитничка! — Она не сдержалась и сплюнула на землю. — Чует моя душа, это только начало...
Истошный визг раздался, когда Анасташа с Кирой уже сворачивали за угол избы, что на перекрестке двух улиц. Обернувшись, охотница увидела, как сопроводители Защитника подхватили под руки яростно сопротивляющуюся Глафиру и, приподняв над землей, с гоготом потащили в избу. Та сучила ногами и пыталась вырваться, но ее жалкие попытки вызывали у мучителей только глумной смех. Отец девушки, дядька Прохан, не то обнимал, не то не позволял рыдающей в голос Апраксии броситься следом. Отсюда было видно лишь его напряженную спину. Защитник Пасита, расслабленно опершись на перила, наблюдал за происходящим с довольной улыбкой.
«Да как же так можно?!» — возмутилась Кира, внезапно ощутив, как, вытесняя прочие чувства, к груди подступает гнев. И тут же, будто что-то почувствовав, Защитник поднял голову. Принялся рыскать по толпе глазами. На мгновение охотнице показалось, что он смотрит прямо в ее сторону. К счастью, Паситу отвлек прихвостень. Народ тем временем стал потихоньку разбредаться по домам, и две беглянки, ускорив шаг, больше ничем не выделялись среди прочих. Труп кобеля мужики убрали, присыпав кровь свежей землей. Вскоре только ветер сиротливо трепал края белой, расшитой по краю узорами скатерти на длинном столе, накрытом у дома Защитника.
2.
Пасита тин Хорвейг открыл глаза и сладко потянулся, но благостное настроение тут же испортилось, стоило вспомнить, где он находится.
«Золотые орешки...» — Захотелось сплюнуть.
В эту дыру Защитник загремел по собственной глупости, а теперь вынужден киснуть неизвестно сколько. Вчера с порога пришлось наводить порядки, хотя он, конечно, знал, что народ на границе своеобразный и к дисциплине не приученный. Чем дальше от столицы, тем больше воли.
«Или своеволия, — Защитник припомнил вчерашнего паренька: — И чего дураку стоило просто сделать, как велят? Хм... Гордость?»
Морда́н и Хари́ла накануне поспорили на золотой, удастся ли ему заставить целую деревню преклонить колени. Сам он в успехе не сомневался. Небольшая демонстрация силы и готово. Ну а парнишке пришлось всыпать для порядка, дабы уроком впредь было. И ему и прочим, не то повадятся гонором щеголять.
«Ничего с ним не случится, в Ордене еще и не так секут. Отлежится, как новый будет. Может, даже мозгов поприбавится».
Спустив ноги на дощатый пол, Пасита, как был нагой, проследовал к окошку. Снаружи пахнуло травами и навозом. Светлое небо обещало погожий солнечный денек. Вдоль дороги, квохча, бродили во множестве куры, что-то клевали, разгребая лапами землю. Среди них, горделиво задрав гребень, князем выступал зеленохвостый красавец-петух.
Пасита, улыбнувшись изменившим ход мыслям, хмыкнул: «А ничего тут девки».
Вчера он успел рассмотреть в толпе деревенщин с десяток ладных фигурок, которые не могли скрыть нелепые одежки. Пасита обернулся. Одна такая боязливо таращила на него глаза с постели.
«Дева-клятва, — хмыкнул Защитник. — Как там ее? Глафира?»
Девчонка оказалась на редкость бойкой. Поначалу все твердила, дескать, нельзя без клятвы. Дура. Отбивалась, что есть мочи, руками и ногами. Тем интереснее было ее сломать. Когда та, перестав кричать и драться, застыла безвольной куклой, глядя в потолок и терпеливо снося ласки, о которых ей никто даже не рассказывал, Пасита едва не испытал разочарование. А ведь так славно все начиналось. Он прямо ощутил себя Защитником древности, когда увидел это чудо в белом. Надо сказать, это раззадорило. Да и девчонка была хороша. Зачем отказываться, когда сами предлагают? Но вдруг она неожиданно достигла вершины. Его весьма позабавило искреннее удивление, отразившееся в странных черных глазах. Вернуло осмысленность взору. Позже, дергаясь в такт жестким ударам, глупая, не понимала, что творится с ее телом.
Тин Хорвейг невольно улыбнулся. Девка зарделась и сильнее натянула одеяло на нос. Он медленно приблизился, чувствуя, как восстает плоть. Вырвал из рук и бросил на пол мнимую преграду. Оставляя синяки на белых икрах, деловито за ноги подтащил к себе, разворачивая задом. На миг залюбовался открывшейся картиной. Намотав на кулак растрепанные волосы, что попались в руку, потянул, заставив девчонку с тихим всхлипом прогнуться.