Страница 126 из 206
- Это ведь просто сон.
- Тогда просыпайся. – она отвернулась, смотря на черноту с опаской, а та всё подползала.
Я попытался, но не смог. Боль мешала мне, сводя с ума.
Смотрю на зеркало и недоумеваю. Оно так много для Алисы значит, я точно знаю. Теперь оно совсем потускнело, а это плохой знак. Смотря на него очень пристально, Алиса говорит, как будто с болью и недоумением.
- Оно больше не показывает так достоверно, как раньше.
Хромая, подхожу ближе. Странно, что сновидения могут причинять такую боль. Разве это возможно?
Это зеркало единственное, что на самом деле настоящее, оно не может лгать. Может в нём заключается талант Алисы видеть фальшь – это точно узнать невозможно. Она наверняка в нём видит себя такой, как я вижу сейчас – демоном, и ей это не нравится, она это отрицает.
- Лис, ты должна ему верить. Это единственное, что на самом деле важно, раз ты его каждый раз видишь. Ты понимаешь это? Чтобы ни случилось, оно всегда на этом месте. Я не понимаю этого твоего изобретения, но раз оно здесь, то только оно и важно.
Она гладит раму рукой и хмурится:
- Оно показывает плохие вещи.
- Почему здесь столько черноты, Лис? Что она делает в твоём сне?
- Окружает. Всегда. Не могу с ней бороться. На это нужно очень много сил, а у меня их очень немного.
- Раз есть чернота, должен быть и свет, Алиса, - зажигаю огонь в ладони подношу к зеркалу.
Светлее, значительно. Рассматриваю свою девочки и обнимаю, положив подбородок ей на макушку. Подношу сгусток огня к её левой ключице и чуть оголяю второй рукой.
- Вот тут… - указываю на мой знак, - Я успел тебе его поставить, помнишь? В наш последний день. Столько времени зря потрачено…
- Не зря. Ничего не зря. – хищно прищурилась и…
… И щёлкнула пальцами. Что это значит? Не может быть это просто новой привычкой. Это движение полно расчёта и повязано на мыслительной деятельности, но о чём она в этот момент думает?
Чёрные глаза совсем не моей жены смотря на меня так пронизывающе и снова щелчок. Она вытесняет меня из своего сна, и я просыпаюсь.
Десяток зависших в воздухе ножей, остриё которых грозило мне немедленной атакой – вот первое, что я увидел, открыв глаза. А почувствовал я, что боль действительно была настоящей.
- Беда… - спокойно прошептал я, но Алиса уже не конечно же не спала, смотря перед собой в одну точку, - Лис, не смеши. Ну что мне набор ножей из немецкой стали, а?
- А ты не приметил среди них твой вечный клинок? – хрипло спросила она ледяным тоном, - И я не могу их убрать.
Ну да, я очень невнимателен.
- Сопротивляйся, Лис, держи их, пока я уберу.
Пришлось убрать всё самому, пока Алиса усилием мысли держала их подальше от меня.
- Ну вот, всё обошлось, - легкомысленно сказал я в надежде приободрить Алису, но она уже не была так беспечна.
Она села и прикрылась одеялом:
- Уходи, пожалуйста.
- Почему сейчас?
- Потому что я больше держаться не могу. Мне больно.
- Хорошо, - взял брюки и начал одеваться.
Я не стал привлекать её внимание на свою стремительно синеющую ногу, на которой еле ходил. Не надо… она будет переживать, тратить силы, чтобы это исправить, но они ей и самой нужны.
Она всё время смотрела на меня и молчала, и мне… было жутко. Это ведь могла быть наша последняя встреча. Обошёл кровать и сел перед ней на колени, убрал застиранную простынь и прижался к пузу:
- Малыш, пожалуйста, верни мне твою мамочку. Я умру, если она не вернётся, я ведь так её люблю… - мне на ухо капнула слеза и я поднял глаза на Алису.
Когда она плачет, её глаза бирюзовые. Вот такая удивительная игра цвета…
- «Обещай разучиться плакать. Верить в чудо, в лучшее надо…» - начал я читать отрывок того стихотворения, которое ей написал.
- «…Даже если на сердце слякоть. Засыпаю в уютном кресле. Доброй ночи…» - продолжает она.
- «…Как ты просила».
Снова её слеза капает и её голос срывается:
- «…Только жди меня, даже если, не останется больше силы».
В момент, когда ещё одна слеза капала мне на руку, Квинтэссенция ударила меня под дых, появилось тянущее ощущение в солнечном сплетении, и земля ушла из-под ног.
Земля. Именно магия, связывающая меня с Землёй, унесла меня по длинному извилистому временному тоннелю, мне казалось, что я, словно песчинка просачиваюсь из прошлого в настоящее через сужение песочных часов.