Страница 96 из 123
И ведь научился же, сопливец мелкий! Не смотря на то, что Ман из чистой вредности завалил его всеми стилями каллиграфии сразу. Сопел, бросал злые взгляды, страдальчески морщился ― но не отступал. И это вызывало даже что-то вроде уважения.
Мальчишка оказался умным, целеустремленным и упорным. А еще он твердо знал, чего хочет, заботился о сестре и был готов на все ради близких. Гремучая смесь. И Ман порой просто проваливался в прошлое, вспоминая, как почти тридцать лет назад рядом с ним носился почти такой же мальчишка.
Только тогда мальчишку звали Кайран.
Так что когда в его библиотеку впервые за несколько месяцев постучалась Орин и изложила их сумасшедший план, он почти не колебался. Вляпавшегося не по своей воле сопляка надо было спасать. Сам он не справится. Даже не смотря на то, что ученик оказался куда умнее и дальновиднее, чем считал его учитель.
Но тем больше причин вмешаться ― Ман сам себе не простит, если столь многообещающий ребенок погибнет от топорной интриги Данару. Да что там, интригу такого уровня стоило разрушить просто из чувства прекрасного!
Ман просто не мог не согласиться. И теперь старый воин почти физически ощущал, как быстрее бежит по жилам застоявшаяся кровь, сильнее бьется сердце, а на лицо лезет привычная кровожадная ухмылка. Он прекрасно понимал всю степень риска, за пять лет бездействия его силы изрядно сократились, а изношенное тело может не выдержать напряжения боя. Но это было ничуть не важно.
Главное, молодому господину пригодится Избранный Змеем. И слизняк Данару останется с носом, а, возможно, и без головы. И…
И мальчишка ― выживет.
В конце концов, битва ― прекрасный способ умереть.
***
Эти несколько дней были едва ли не самым страшным, что пришлось пережить Нике в этом мире. Казалось, чего тут страшного? Внешне ее жизнь не особо изменилась ― разве что теперь она проводила в своей лаборатории куда больше времени. Но ей и раньше доводилось там засиживаться. Ну, ходят по пятам двое соглядатаев, не отпуская от себя не на миг, но ведь просто ходят!
Пока.
Нику до зубовного скрежета бесила неизвестность ― неизвестность и полная беспомощность. Раньше, в каком бы отчаянном положении она с Шати не находилась, но всегда могла сделать хоть что-то. Пусть даже это “что-то” вполне могло стоить ей жизни.
Но не сейчас.
Сейчас она вставала рано утром, давилась завтраком под пристальными взглядами “охранников”, и, наскоро накинув на себя первую попавшуюся одежду, отправлялась в подвал, на полигон-лабораторию. Это было единственное место, куда сопровождающие не заходили ― просто становились у входа почетным караулом. Да и то правда, второго выхода здесь не было, а идти внутрь значило подвергнуть себя немалому риску. Мало ли чем там мальчишка занимается? Попасть под случайный ― или не случайный ― выброс Дара воинам хотелось меньше всего.
Хотя такое поведение охраны могло быть вызвано и прямым приказом Данару. Господину наследнику тоже было невыгодно, чтобы о занятиях Избранного Змеем узнали лишнее. В конце концов, он же считает, что глупый мальчишка доделывает яд по его заказу!
Ника уже ни в чем не была уверена. Любовно взрощенная паранойя заходилась в крике, подбрасывая варианты один другого хуже, а невозможность хоть что-то предпринять и полный информационный вакуум только усугубляли положение. Передала ли Зара ее посылку? Что предпримет ― или не предпримет ― госпожа Орин? Когда ждать приезда главы клана ― а значит, попытки устранения нежеланных свидетелей? И, главное, как там Шати?
Мысли теснились в голове, перебивая одна другую, полностью лишая работоспособности и остатков здравого смысла. Не будь этих часов одиночества, которые Ника тратила на постоянные успокаивающие медитации, она бы наверняка уже бы сорвалась и наделала непоправимых глупостей. Но медитации помогали держаться. И ждать.
Что ей еще оставалось?
Так что когда напуганная Зара тихим шепотом попросила господина помолиться духам, она только приподняла бровь. А, узнав, что в поместье распространилась неведомая болезнь, подозрительно похожая на действие того самого яда, не позволила себе даже улыбнуться. “Это наказание Великих, ― шептала напуганная служанка, опасливо косясь на невозмутимую охрану. ― Не стоило господину так обходиться с госпожой и гостями, нарушать все заветы и правила…”
Охрана молчала. А Ника сжимала в широких рукавах кулаки.