Курьер

Пугало это меня до оцепенения. Не могу с уверенностью сказать, чего я сильнее боялся потерять — жизнь десять дней назад или рассудок в те дни. Вот и сидел по большей части дома, чтобы на людях чего такого не отчебучить. Но теперь попустило, слава Богу. Снова прочно укоренилось понимание, что мир вокруг живет по законам природы, а не тем, что я для него сумею придумать. Только собственных снов я стал бояться. Не кошмаров, а любых самых невинных снов. Когда в них происходит что-то странное с точки зрения привычной логики — а, согласитесь, в снах это случается сплошь и рядом — мне кажется, что я таки сошел с ума окончательно. Просыпаюсь в холодном поту…

Ничего, думаю, пройдет и это. Но в Тоннель мне пока не хочется категорически. От двух приглашений магов, с которыми я сотрудничаю, пришлось отказаться. Впрочем, это обычное дело, ничего экстраординарного — курьеры время от времени вынуждены брать паузы, и магов я отказом не удивил. Только дело в том, что я впервые за последние годы стал всерьез задумываться о прекращении курьерской деятельности. Ну ее к чертям эту магию… И боязнь за свой рассудок — это только одна причина. Может быть даже не основная.

Нет! Я даже резанул ладонью воздух в такт мыслям. Не буду я портить себе настроение этим КОМКОНом. Не стану о нем думать…

Ага. Ведь все знают, как сложно заставить себя не думать о белой обезьяне, с которой я, между прочим, даже шапочно не знаком. Что говорить о комитете, после того, что я слышал… и видел. Особенно видел.

Проведенная Александром Константиновичем демонстрация впечатляла, и это еще мягко сказано. Во мне она просто опрокинула всю устоявшуюся за последние годы картину мира. Пределы возможностей человека, поддерживаемого Белым шаром, оказались не раздвинуты — сметены, разрушены, уничтожены. Моя фантазия давала сбой, когда я пытался представить, на что еще способны комконовцы.

Что меня при этом злило невероятно — это их полная закрытость. Кучка людей — не знаю их точного количества, но наверняка не слишком многочисленная — узурпировала себе право на Великое. Вознеслась над миром, оставив человечество копошиться в грязи. Прав, прав был Роберт — ни черта для людей по большому счету не изменилось. Разгрузочные пакеты, непортящиеся продукты… безделушки, дешевая пластиковая бижутерия на фоне стокаратных бриллиантов чистой воды. Магам позволяют играться в магию, не подпуская близко к настоящему Чуду, которое, оказывается, возможно.

Самые смелые мечты фантастов уже сейчас, сейчас, а не через сто лет(!) могли быть осуществлены. Я не наивный утопист, но все же представить себе пользу от одной только телепортации способен. А что еще в рукаве у КОМКОНа? Пожалуй, я впервые в жизни понял, что такое классовая ненависть…

И ненависть эта перекрывала благодарность за помощь, оказанную мне лично. Да, Александру Константиновичу я поверил безоговорочно, даже без этой демонстрации поверил бы. То, что моей жизни теперь никто не угрожает, принял как данность. Вопросов кто и зачем на меня покушался задать я не успел, впрочем, ответов наверняка бы не последовало. Возможно, я этого уже никогда не узнаю. Удивительно, но меня это как-то не особо терзало. Было, прошло, больше не повторится.

Следующие пару кварталов я посвятил мыслям, которые лезли в мою голову совсем уж против воли. И не в первый раз, между прочим. Рассуждал я о том, что можно противопоставить КОМКОНу. Ведь если видишь несправедливость, бороться с ней — святой долг всякого порядочного человека. Невзирая. С гордо поднятой головой. Ведь ведение безнадежной войны относится к числу благородных глупостей, возвышающих тебя над серой массой, по крайней мере, в твоих глазах.

Только никто со мной войны вести не будет. Потому что муравей, конечно, может начать против слона военные действия, но слон об этом даже не заподозрит. И если случайно муравья и растопчет, то исключительно потому, что не имел представления о его существовании. Так и со мной. Бояться-то мне, скорее всего, нечего. Комитет не подошлет ко мне киллера, не устроит мне несчастный случай и не возьмет в заложники моих родителей. Зачем? Что я могу? Пожаловаться в милицию? Ну да, Юрию Федоровичу, например… Поднять общественность, раздуть пожар праведного народного гнева? Обличительной газетной статьей, к примеру.

А что, есть еще такие желтые газетенки, которые мою статью напечатают. При этом, разумеется, сам редактор в написанное не поверит. Но среди читателей подобных изданий наверняка найдется процент-другой охотников до конспирологических теорий, которые с жадностью проглотят информацию о злом и могучем комитете, и тщательно разжуют, и попросят добавки. Только что-то меня от таких союзников воротит… Ирония ситуации в том, что как раз разумные люди в правду не поверят, скорее, покрутят пальцем у виска. Что там говорить, я и сам бы покрутил, расскажи мне кто-нибудь нечто подобное, не представив никаких доказательств. Да мало ли я баек слышал, магия — оно дело такое, к байкам и зловещим историям располагающее.

Но допустим даже, что случилось невероятное — нашел я достаточное количество трезвых, думающих, разумных соратников. Они мне поверили. Они прониклись моими словами и разделяют мою ненависть к комитету. Они готовы его сокрушить.