Курьер

Роберт вытянул руку и нацелился указательным пальцем на стену за моей спиной. Не поняв, на что он указывает, я начал поворачивать голову и только краем глаза успел заметить, как шевельнулись его губы. После чего…

Вы когда-нибудь видели молнию вблизи? Я имею в виду совсем вблизи. Я до сего момента не видел. И, пожалуй, не горю желанием увидеть когда-либо еще. Может, я преувеличиваю, называя бледно-голубой разряд, протянувшийся между указательным пальцем Роберта и стеной, молнией, но только совсем чуть-чуть. Разряд существовал какую-то долю секунды, но еще долго в глазах таял его отпечаток… А черное пятно в стене диаметром сантиметров десять исчезать не собиралось вовсе. Я сказал «в стене», а не «на стене» потому что пятно имело заметную глубину.

— Надеюсь, я не сильно вас испугал? — мягко спросил Роберт. — Демонстрация грубоватая, но я намеренно выбрал именно ее. Для наглядности. В этой искре почти семь тысяч вольт, измерено. Теперь у вас нет сомнений, что, поставь я перед собой задачу расправиться с вами, особых трудностей передо мной бы не возникло?

Я наконец выдохнул. Потом судорожно сглотнул.

— Аргумент принимается как косвенный, — сказал я, стараясь не дрожать голосом. — И не до конца убедительный. Возможно, вы хотели, чтобы моя смерть выглядела несчастным случаем. А после такого разряда о несчастном случае едва ли можно всерьез говорить.

— Да? — Роберт приподнял одну бровь — совсем как Яков Вениаминович. — А если бы ваше тело нашли, скажем, возле трансформаторной будки? Чем вам не нравится такой несчастный случай?

Не выдержав, я засмеялся. Правда, слегка истерически.

— Ну, хотя бы тем, что вы говорите про мое тело. Ладно, я вас понял, но… если у вас есть в арсенале еще аргументы, вываливайте их все. Только не такие сокрушительные, — поспешно добавил я.

— Перейду к моему мотиву, — не стал спорить Роберт. — Ваше заклинание, Вадим… Как бы помягче выразиться? Да нет, скажу как есть: оно ничего не стоит.

— Как? — вскинулся я. Мне стало обидно. Человек — существо нелогичное… — Что значит, ничего не стоит? Вы же сами специально приехали из Киева…

Роберт остановил мой поток слов коротким движением руки.

— Да, да, все так. Я приехал в Одессу за этой фразой… этим заклинанием. И я его получил. Только оно не работает.

— Не может такого быть! — убежденно сказал я. — Вы обвиняете меня в мошенничестве? Не думаю, что у вас есть на то основания. О моей репутации можете справиться у любого мага, с которым я сотрудничал, включая вашего отца. Я честно прошел Тоннель и получил от Белого шара требуемое.

Снова Роберт сделал виноватое лицо.

— Я ни в коем случае ни в чем вас не обвиняю. Вы выполнили свою работу как всегда честно. Я просто неудачно выразился. Заклинание работает, но оно оказалось бесполезно для меня.

Слегка остыв, я почесал в затылке.

— Можно поподробней?

— Конечно.

Роберт дотянулся рукой до стола и взял с него черную кожаную папку, на которую я до сего момента не обратил внимания. Расстегнул старомодную застежку-защелку, извлек из папки пижонскую шариковую ручку из стекла и золота и совсем простенький дешевый блокнотик, уже лишившийся примерно половины листов. Папку застегнул, но убирать не стал, оставил у себя на коленях.

Быстро начертал что-то на трех верхних листках блокнота, вырвал их с корнем и протянул мне.

— Смотрите, Вадим.

Я посмотрел. Даже при такой скорости и небрежности письма почерк у Роберта оказался каллиграфическим. Как у отличницы-пятиклассницы. Без всякого труда, зато с некоторым удивлением я прочитал на каждом из листков по одному короткому слову. «Мама», «мыла» и «раму».

Удержаться от фырканья я не смог. Нет, в тех учебниках, по которым я учился, этого хрестоматийного примера уже почему-то не было. Но не слышать о нем я не мог, разумеется.

Роберт забрал у меня листочки и положил их на папку, по трем углам. Что-то прошептал — впрочем, на этот раз мне не составило труда догадаться, что шептал он именно то заклинание, которое я принес вчера вечером Якову Вениаминовичу.

Только секунду или две ничего не происходило, затем листочки дрогнули и медленно поползли друг к дружке, собираясь в ряд. Смотреть на это было довольно забавно. Одному из кусков бумаги пришлось даже развернуться на сто восемьдесят градусов, но вуаля! — когда движение прекратилось, заветная фраза оказалась составлена.

— А почему именно так? — с любопытством спросил я. — Почему «мама мыла раму»? Ведь слова здесь можно менять местами как угодно, предложение все равно получается осмысленным.

— Скорее всего потому, что именно в таком виде это предложение встречалось чаще всего, — ответил Роберт. — Не знаю уж, каким образом Белый шар проводит анализ, но… Я поэкспериментировал немного, результаты порой достаточно любопытные получаются. Возможно, папа найдет для этого коммерческое применение. Да что там, почти уверен, что найдет.

Роберт грустно вздохнул.

— Но я, к великому сожалению, не получил того, что хотел.

Не ожидая наводящих вопросов, он убрал в папку блокнот и ручку и достал два прямоугольника из плотной бумаги, с отпечатанным на них крупным компьютерным шрифтом коротким текстом. Совершенно бессмысленным.

Поняв, что это, я вздрогнул, но Роберт успокаивающе махнул рукой.

— Можете читать, не стесняйтесь. Это те самые «зонтик» и «подорожник». Никакой коммерческой тайны, эти заклинания едва ли не все маги знают. Но если вам так будет спокойней, я их потом у вас сотру.