Страница 83 из 97
После этого разговора Кривцову стало легче. Потом, уже вернувшись домой и успокоившись, он несколько раз звонил Чистякову, узнавал подробности, составил список формальностей, прочитал и перечитал текст договора: «Я, Кривцов Вениамин Вячеславович, именуемый в дальнейшем Пациент, доверяю Прошивщику в лице Чистякова Олега Юрьевича... эвтаназия инъекцией (химический состав...), прошивка в течение не более...». Теперь он просто ждал и следил за новостями.
После заявления Левченко роботов на нейрокристаллах естественного происхождения временно легализовали. Всем роботам предписывалось явиться в ближайшие полицейские участки. Им гарантировалась неприкосновенность — власти собирали информацию о масштабах бедствия. Из краткого сообщения в новостях Кривцов понял, что никто не явился. То ли роботов и впрямь не осталось, то ли они не доверяли полиции.
Он очень хотел, чтобы его постояльцы куда-нибудь ушли — хоть в полицию, хоть к черту на рога. Но полиция явилась сама. Разумовского, прошлявшегося где-то всю ночь и вернувшегося в странном оцепенении, увели. К вечеру он вернулся, ни слова не сказав, сел за терминал и принялся просматривать новости. Вид у него был хмурый.
С Кривцова сняли обвинения в пособничестве Бражникову. Зато узнали про наркотики. Лейтенант пришел с собакой, выдвинул один за другим все ящики комода:
— Что вы здесь хранили?
— Лекарства, — ответил Кривцов. Сердце с грохотом провалилось в пятки.
Лейтенант со вздохом задвинул ящик.
— Отделались, гражданин, легким испугом. Ваш электронный приятель формул веществ не знал, улики вы уничтожили. Экстракция на вас, поджог по нынешним законам — тоже, но руки у меня связаны. Подписку вы мне дадите, и по первому требованию — ко мне. Иначе — из-под земли достану. Ясно?
— Ясно, — сказал Кривцов.
Едва за полицией захлопнулась дверь, он распечатал договор, присланный Чистяковым, в двух экземплярах. Свернул, положил в карман джинсов, рядом прицепил за колпачок ручку. На случай, если вдруг придет повестка.
Он не боялся тюрьмы. Он боялся, что там его нейрокристалл покроется ржавчиной.
Кривцов пытался заснуть. Но из-за волнений, выпитого кофе и большого количества людей вокруг это не удавалось. Не давала покоя мысль, что за время сна ситуация может измениться, и тогда не поможет даже договор с Чистяковым.
Пришла Жанна, принесла бутерброды и чай с медом. При виде еды у Кривцова заурчало в животе, и он сообразил, что давно не ел.
Жанна не уходила, считала, что ее место здесь, с Ро. И с Кривцовым. Он не прогонял. Зачем? Тем более, что она добровольно взяла на себя обязанности по хозяйству, стараясь быть полезной и хоть как-то скрасить ожидание.
Кривцов приканчивал последний бутерброд, когда услышал звуки из коридора. Шум борьбы, крики, грохот.
— С дороги! — кто-то из роботов.
Высокий, нечеловеческий какой-то крик. Хлопок дверью.
— Что происходит? — спросил Кривцов с набитым ртом. Жанна уже была в коридоре. Закричала. Завизжала даже. Кривцов поморщился. Не любил, когда визжат.
— Веня! — позвала она.
Кривцов вышел в коридор.
Входная дверь была раскрыта. За ней звучали крики и быстрый, затихающий топот.
У двери лежал Илюха. Голова его была запрокинула, под ней разливалось темно-красное пятно. Кривцов не сразу понял, что это.
А когда понял, голова Илюхи засветилась вдруг. Белым и серебряным, все сильнее. Кривцов не мог оторвать взгляда от этого сияния.
Жанна звонила в скорую, потом тормошила его.
Но Кривцов и без нее знал, что надо делать. Он вернулся в свою комнату и долго глядел на снег — белый и чистый, как нейрокристалл Илюхи. Совершенный нейрокристалл. То, к чему он так долго шел.
Кривцов дрожал от предчувствия сбывшейся мечты.
Скорая приехала быстро, два рослых санитара отнесли Илюху в машину. Кривцов сбежал следом.
Дальнейшая суета не оставила ничего в памяти Кривцова. Больница, приемный покой. Черепно-мозговая травма. Скоропостижная смерть. Илюху толкнули с нечеловеческой силой, а он неудачно упал на торчащий из дверного косяка гвоздь. Кривцов все хотел попросить Андрея забить. Но не успел.
Кривцов что-то кричал, доказывал, убеждал, прежде чем его проводили снова в машину. Сам, отобрав шприц у санитара, ввел сыворотку, предотвращающую изменения в головном мозге.
Чистяков, его святая святых — лаборатория, стерильная чистота.
— Я сам! — собственный крик.
Юноша, очень похожий на Чистякова, молчаливо возник перед ним с рюмкой в руке. Сын, вспомнил Кривцов. У Чистякова есть сын. Раньше он был студентом и заглядывал Кривцову в рот, а сейчас — копия отца. Смотрит свысока, ухмыляется снисходительно.
Кривцов уловил сильный запах валерьянки. Выпил.
— Это был мой... друг, — пояснил он уже спокойнее.
Чистякова натянул перчатки и бросил на Кривцова холодный взгляд:
— Успокоился? Если хочешь, оставайся. Будешь ассистировать. Оденься.
Чистяков-младший проводил Кривцова в ординаторскую.
Кривцову выдали бахилы, халат, маску, перчатки и головной убор. Велели убрать волосы. Весь затянутый в белое, Кривцов вышел к Чистякову и следил, как тот уверенными движениями освобождает мозг Илюхи от всего лишнего.
— Возьми образец на ДНК, — распорядился он, и Кривцов собрал немного крови в пробирку.
Сунул было нос в раствор. Чистяков усмехнулся:
— У меня раствор чистый, не сомневайся.
Наконец мозг погрузили в автоклав, Чистяков принялся регулировать настройки, а Кривцов смотрел и видел сияние. Оно преследовало его весь день — в машинах, больницах. Оно освещало Кривцову путь и придавало сил.