Вопреки. Том 3

Phats and Small – Baby I can't sleep tonight

Бесконечный-чёртов-бал-Блэквеллов, будь он трижды неладен! За этот вечер было столько событий и встреч, что я готова лезть на стену в стремлении хоть на десять минут побыть наедине с собой. Хозяин вывел меня из-за проклятый штор, где чуть меня не изнасиловал (лукавлю: я бы не сопротивлялась, но потом сокрушалась бы от обиды, что всё произошло именно так), взял мою правую руку, которая в тот момент была бледно-голубого цвета и ей можно было замораживать лёд, а потом пропустил через неё тепло мага огня, и мне стало куда комфортней:

- Ещё пара сотен встреч и весь этот вечер, хвала богам, закончится. Бахнем виски? - он споткнулся о мой взгляд и удивился, - Что?

- Поражаюсь своему открытию: когда вы нервничаете, то сыплете жаргоном Ординариса.

- Я не нервничаю. – спокойно сказал он, и это сошло бы за правду, если бы я не видела его красные уши.

- Да ну?

- Я жил в твоём мире несколько лет, регулярно там бываю и не вижу причин… - он замялся, - Почему я оправдываюсь?

- Потому что нервничаете. – улыбаюсь я и цитирую, - «Кажется я пробил вашу скорлупу невозмутимости, Миледи» и не без последствий, да, Милорд?

- Не обольщайся, мне просто тяжело пока держаться в сознании, а от тебя вместо помощи в этом нелёгком вопросе, сплошная провокация. Будешь продолжать в том же духе – вернёмся и продолжим наше занятие. Так ты будешь виски?

- Двойной.

Он ушёл и не было его долго. Вокруг мелькали люди, словно на быстрой перемотке, а меня это раздражало. Я совершенно не в курсе сколько времени прошло, пришла в себя от капли воска, упавшей на моё плечо со свечи. Не успела её убрать, потому что это сделал Хозяин, вложивший в мою руку бокал с виски:

- Очень неблагоразумно искрить прямо у всех на виду, Алиса, - прошептал мне он, склонившись над моим ухом.

- М? – никаких искр не вижу.

Он вместо ответа показал на людей вокруг меня, которые вели себя странно: на их лицах была агрессия, резкие жесты, интонации, срывающиеся на крики. Я медленно отпила виски, завела вторую руку за спину и спроецировала несколько уже настоящих молний. Дышать стало проще, как и людям вокруг меня. Они вдруг стали тише и дружелюбней говорить, их яростные споры сменились смехом, который разрядил обстановку.

Пара зелёных глаз смотрела на меня так, что я поёжилась, а по коже пробежал холодок. Я сделала большой глоток алкоголя и опустила глаза:

- Ну и что мне с тобой делать? – задумчиво заговорил Блэквелл, - Если я тебя не трахну, то потеряю контроль и того и гляди убью, а если трахну, то ты сделаешь пару вот таких выпадов и в моей столице вспыхнет восстание, - пауза, - Знаешь, благословлённых Квинтэссенцией называют гениями.

- Вас так называют.

Странная ассоциация всплыла. Вспомнился мультфильм про Астерикса и деревню галлов с волшебным зельем, которое даровало сверхсилу. Когда действие зелья проходило, все люди становились прежними, то есть вполне ординарными, все, кроме Обеликса, который в детстве упал в котёл с зельем. Мой Хозяин как Обеликс, только никуда не падал, а просто в утробе матери закалился Квинтэссенцией.

- Да, - согласился он как-то уж больно угнетенно, -  Я ведь плод твоей магии. Но тут важно другое: гениев часто называют безумцами. Переизбыток идей и вдохновения сводит с ума.

Многое становится ясно. Например, почему он так остро на меня реагирует, почему я, тем не менее, легко его понимаю и как целую неделю мне удавалось уводить его от агонии.

«Переизбыток идей и вдохновения сводит с ума». Непроизвольно делаю шаг от Хозяина, а он грустно улыбается.

Не знала, что так могу. Замечала, что если у меня хорошее настроение, то и все вокруг полны энтузиазма и извергают потоки идей, я вдохновляю идеями, хотя и сама их проецирую без конца. Когда-то я объясняла это простым словом «обаяние», или в конце концов «положительная энергетика», но на деле всё немного сложнее.

Недальновидно было упустить вторую сторону медали, ведь у всего сущего есть две точки обзора: «Бог дал, Бог взял» - из той самой оперы. На хорошее настроение всегда есть плохое, и во втором случае я чаще всего предусмотрительно забивалась в угол, чтобы никого не заразить, и, как оказалось, не зря.

Я смотрю на людей вокруг и пытаюсь понять, что же конкретно я с ними делаю.

Артемис. Был неуклюжим неотёсанным парнем, наугад идущим неведомыми путями, следующие шаги мы делали вместе, и он вдруг стал демонстрировать не весть откуда пробившим фонтаном талантов, которые никто не видел. А сейчас очевидно то, что Артемис набирает силы для какого-то нового, уже самостоятельного от меня шага, в предвкушении которого по моей спине идут мурашки.

Лорд Блэквелл. Был великим дальновидным стратегом, целенаправленно идущим по тропе войны. Остался таким же безупречным, но… пошёл другим путём, ведущим к самоубийству.

Он назвал меня Путеводной Звездой.

- Зачем вы идёте за мной? – спросила я то, что внезапно мелькнуло в моей голове в память о примере Квин. Она говорила, что освещает мой путь, но я делаю шаг и веду за собой других.

- Алиса… - тихо сказал Хозяин, - Я иду в темноте на ощупь. Я рождён Квинтэссенцией, поэтому всегда ориентировался в этой темноте лучше других: у меня хорошая интуиция, хорошее осязание, обоняние, но я всё же слеп, ведь та Квинтэссенция, к которой привык я ещё в утробе матери была значительно слабее, чем-то, с чем я сталкиваюсь сейчас.

- Стоп. Вы – прирождённый стратег, ваши таланты не зависят от Пятой Стихии. То, что вызывает у меня самовозгорание мозга, для вас как дважды два.

- Я могу просчитать развитие событий, предугадать поведение людей за долго до того, как они примут решение. Люди принюхиваются к пище в порыве попробовать её на вкус, а я её уже попробовал, переживал, переварил и… в общем ты поняла. Это просто, когда дело касается людей, их трусости и алчности. В геополитике я ориентируюсь без чьей-либо подсказки, ведь вся она – плод деятельности человека. Но мы говорим о магии, о воле случая, о том, от чего никто не застрахован. Сегодня я еду на коне с флагом по земле побеждённого противника с чёткой уверенностью в завтрашнем дне, ведь просчитал всё с погрешностью до доли секунды, но завтра так и не настанет, потому что внезапно давлюсь карамельной, которую в этот момент держу за щекой.