Страница 78 из 118
Лабарту выпрямился и взглянул на Илку.
Тот облизнул губы, улыбнулся и поднял голову, словно прислушиваясь.
Сила почти в полной мере вернулась к нему, и заметно это было по всему: по голосу, движениям и взгляду. И за этот короткий срок Илку вновь успел преобразиться, — оставшиеся в живых горожане не узнали бы владельца оружейных мастерских. Увидели бы перед собой крестьянина, в знак скорби отрезавшего волосы и разорвавшего одежды, не знающего, что делать дальше.
Но разве это не так? Знает ли он, какой выбрать путь?
А я? Я знаю...
Лабарту вновь опустил голову, посмотрел на руки. Вот линии на ладонях, много их, сплетаются и расходятся… Но какая из них — линия жизни, прерванная пять раз? И какая — линия судьбы, прямая, как стрела? И что теперь? Илку вновь здоров и силен, нет нужды оставаться здесь, среди развалин, голода и трупов. Но куда пойти?
«Город Шаррукина, Аккаде, распахнет перед тобой ворота…»
Да, так сказал предсказатель, трижды по шестьдесят лет тому назад, в степи, на заходе солнца. Но потом он сказал о другом городе, и имя его…
Врата бога.
Илку поднялся. Полы его порванной рубахи были в грязи, в волосах — пепел, но в этот миг Илку не походил на скорбящего. Стоял выпрямившись, настороженно глядя перед собой, словно видел нечто сквозь кирпичную кладку стены.
— Мне кажется? — спросил он. — Или и впрямь приближается кто-то?
— Да, — кивнул Лабарту. — Твои чувства вновь остры, как и прежде. Чужой экимму идет к нам. Выйдем навстречу.
Небо было чистым — ни облаков, ни дыма — и, шагнув за порог, Лабарту остановился и запрокинул голову. Солнечный свет тек по коже, золотым теплом проникал в сердце, смывая мысли. Если так стоять, можно позабыть о разрушениях и войне — река далеко, и канал не близко, город и дорога в стороне… А здесь лишь растрескавшаяся земля под ногами, сухие травы и поля.
Сгоревшие поля.
— Люди отстроят города, — проговорил Илку, словно угадав его мысли. — Даже если Аккаде и впрямь проклят, будет новый город. Другое царство… Здесь, в земле меж двух рек, люди не могут иначе.
Лабарту не ответил, закрыл глаза. Полуденный воздух не раскален, и уже не так горяча земля… Осень пришла, и скоро наступит зима, время прохлады и покоя.
Пришлый экимму появился, словно блик на воде, и ощущение показалось знакомым.
Кто он?
А когда открыл глаза, увидел пришедшего.
Тот простерся в пыли, лежал, не шевелясь, ожидая дозволения встать. В длинные волосы, по степному обычаю, были вплетены кожаные шнуры и бусинки. Одежда, как у кочевников, — пестрая, — покрылась грязью долгой дороги.
— Эншуну! — воскликнул Лабарту, не скрывая удивления и радости. Тот поднялся, приветствовал, поклонился вновь. Тогда Лабарту спросил: — Ты пришел от Ашакку?
Эншуну кивнул. Лабарту помнил его — столько раз встречал на просторах за рекой. Один из экимму, бродящих по степи, среди кочевников… Эншуну был еще совсем юным, когда Лабарту отправился в город Шаррукина, но теперь изменился — стал свободным и сильным.
Они сели на землю, так, чтобы тень старого дома не коснулась их. Илку примостился чуть в стороне, у стены, — готовый уйти по первому знаку. Молчал, внимательно разглядывал пришельца.
Лабарту спросил о жажде, хоть и видел, что Эншуну сейчас не нужна кровь. И, лишь услышав слова благодарности и отказа, задал вопрос, не дававший покоя:
— Что в степи? Ты бежал оттуда?
И удержался, не добавил: Что с Ашакку?
Но Эншуну словно услышал его мысль.
— Нет, — отозвался он и улыбнулся, открыто, легко. — Я не бежал. Твой посланник нашел госпожу, и она отправила меня к тебе.
— Расскажи, — попросил Лабарту.
— Ашакку довольна и радостна, хозяину шлет привет и пожелание счастья. — Эншуну прижал руку к сердцу и на миг склонил голову. — Горе, прокатившееся по земле, ее не коснулось. — Он замолк, вопросительно глянул, но Лабарту лишь кивнул: «Продолжай». — Орды сошедшие с гор, принесли много бед. Скот перерезан, а люди наши убиты или бежали, кто куда.