Страница 55 из 118
1.
— Непорочна страна Дильмун, чиста страна Дильмун, священна страна Дильмун…
Едва сойдя с корабля, жрица простерлась на пристани. И теперь все еще лежала в пыли, громко повторяя слова гимна, а мимо сновали рабы, перетаскивали тюки с товаром. Обрывки славословий тонули в портовом гомоне, плеске волн и криках чаек.
Лабарту запрокинул голову.
Осень еще не пришла сюда. Небо было по-прежнему безоблачным, а утреннее солнце — жарким, словно расплавленный металл. Сам того не замечая, Лабарту улыбнулся и прижал руку к груди. Сердце горело, и кровь, казалось, обратилась в свет.
Может и впрямь — благословенная земля? Такое солнце, что странно даже думать о жажде.
— Пусть Уту даст тебе сладкую воду! — Старуха медленно, с трудом, поднялась с земли, но все не умолкала, и голос ее звучал с прежним надрывом. — Пусть напоит тебя из подземных источников вод! Пусть не знает Дильмун ни в чем недостатка, пусть живет в блаженстве и счастье…
Гавань была полна кораблей — многовесельные, парусные, груженые товаром и пришедшие налегке, и даже простые тростниковые лодки и плоты — не сосчитать. Пристань царского города Аккаде не сравнилась бы с пристанью Дильмуна. За ней раскинулся базар, пестрый и шумный, а дальше, на холме — улицы, дома и храмы… И даже издалека Лабарту видел, что город этот похож и непохож на города черноголовых. Старый, многолюдный и шумный, и торговля — его жизнь.
Но давным-давно все было не так… Разве не говорили мне, что лишь горстка людей живет на Дильмуне, и земля его — земля чудес?
— Священная страна Дильмун! — провозгласила старуха и смолкла. А затем, словно почувствовав взгляд Лабарту, обернулась. — Оставайся здесь, господин. — Теперь ее голос стал похож на скрип песка под колесом повозки. Должно быть, лишь умоляя и читая гимны, она обретала силу. — Оставайся, и черные волны тебя не тронут.
И что ответить на это? Благодарить, как Адад-Бааль, или возразить, насмешливо и высокомерно, как Син-Намму?
— За плечами у тебя длинная жизнь, — сказал Лабарту, глядя мимо нее. — Но ты боишься смерти?
— Я скоро умру. — Старуха с кряхтеньем согнулась, подобрала с земли пыльное покрывало. — Но лучше уж умереть в покое на благословенной земле Дильмуна, чем в страхе среди крови и огня.
И, не оборачиваясь, жрица побрела прочь.
В страхе среди крови и огня? Но она говорила потоп, волны, сошедшие с гор…
— Лалия!
Син-Намму шел по пристани, на ходу скручивая растрепавшиеся волосы в узел. Тело корабельщика блестело от пота.
— Я знаю склады и гостевой дом, который всегда выбирал Татану, — сказал он. — Прикажи, и отправимся туда.
Лабарту кивнул, и Син-Намму тут же выкрикнул приказание. Рабы засуетились, разбирая тюки.
— А старуха и впрямь нам пригодилась, — пробормотал корабельщик, словно извиняясь. Лабарту окинул взглядом толпу, пытаясь разглядеть сгорбленную спину жрицы, но она уже скрылась из виду. — Ветер был попутный.
— Ты хотел, чтобы она тебе погадала, — проговорил Лабарту, и Син-Намму кивнул. — О чем?
— О чем? — Корабельщик засмеялся и пожал плечами. — О судьбе. В детстве я верил, что меня ждет другая судьба.
Другая судьба. Особая судьба. Я верил…
Лабарту взглянул на солнце, вдохнул его свет. Раскаленный диск пылал, не оставляя места для мыслей и слов, и не успевшие ожить воспоминания сгорали в его лучах.
— Я хотел стать лугалем, — продолжал Син-Намму. И, хотя Лабарту не сказал в ответ ни слова, поспешно добавил: — Не смейся! Шаррукин стал лугалем, а ведь был всего лишь сыном жрицы и даже отца своего не знал! Вот и я в детстве думал, что как Шаррукин…
— Но ты не стал лугалем, — прервал его Лабарту и заставил себя усмехнуться.
— Не стал, — согласился корабельщик. — Отец быстро приставил меня к делу, и другой дороги у меня не было. Я люблю море и ни о чем не жалею. Но я хотел узнать, быть может, если бы я ослушался отца…
— Что не сбылось, то не сбылось, — ответил Лабарту. — Нет смысла спрашивать об этом.
2.