Страница 3 из 118
Шебу и Тирид переглянулись, беспокойство плеснулось меж ними, понятное без слов.
— Ненадолго, — повторил Намтар. — Луна вырастет, состарится и исчезнет — тогда я вернусь.
— Всего одна луна? — Тирид улыбнулась, успокоенная. — Мы сможем прожить без тебя одну луну.
— Здесь много крови, много людей, — согласно кивнул Шебу. — Одна луна — недолгий срок.
Они не понимают.
Намтар провел рукой над плошкой. Огонь взвился, метнулись тени.
— Недолгий срок, — сказал Намтар. — Но он покажется вам длиннее, чем годы вашей жизни.
Тирид сжала руку Шебу, но не проронила ни слова. Оба они сидели неподвижно, молча.
— Вам будет тяжело, — продолжал Намтар. — Но вас двое. Держитесь друг друга. Вы — как близнецы, рожденные в один день, но ни один брат не был так близок к своей сестре, и ни один муж не был так близок к своей жене. Помните: я обещал и я приду. Ничего не бойтесь.
На мгновение тень тоски наполнила шатер — словно Намтар уже ушел далеко, и дети его сердца были здесь одни. Но затем все исчезло, без следа. Лишь потрескивал огонь да ветер шуршал в травах за пологом шатра.
— Да, хозяин, — проговорил Шебу, и голос его звучал почти спокойно. — Мы поняли и будем ждать.
Луна светила ему в дороге – узкий серп, ледяная лодка севера.
Степь шелестела, колыхалась как море, ночные запахи текли среди трав, – в них вплеталась поступь хищников, вышедших на охоту, и голоса речных птиц. Евфрат был рядом, его влага и свежесть манили, плеск волн уже был различим сквозь шепот травы.
Дети его сердца, должно быть, еще спали, – чувства их, подернутые дымкой расстояния, были неясными и текучими, проходили сквозь его сознание, как свет сквозь воду. Но скоро Шебу и Тирид проснутся, ощутят, что в душу пробрался неведомый прежде сумрак, и ни кровь, ни солнечный свет не смогут им помочь.
Нельзя оставлять тех, кто обращен так недавно.
Нельзя оставить, и нельзя остаться.
Намтар замер на миг, глядя на лезвие луны.
Оно было таким же холодным и острым, как и прежде. Ледяная вьюга давно уже не режет воздух, мир пропитался теплом и солнцем, люди стали мягче, жизнь их изменилась. Ни следа не осталось от прежнего мира, даже в сказаниях и песнях.
Что удивляться этому? Ведь и он, родившийся в краю замерзших рек и лесов, звенящих от холода, не помнил даже своего первого имени.
Но он помнил луну, сиявшую над снежными горами, – и она была такой же как здесь, где не знают снега.
И таким же было чувство, раз за разом заставлявшее покидать знакомые места. Еще слабое, день за днем, год за годом оно становилось все ярче. Дорога пока не появилась, и не было смысла гадать, к чему она приведет: в незнакомые края, к новым встречам, к неведомым словам и заклятьям. Путь был сокрыт, но уже манил к себе.
Но жизнь людей изменилась, а следом изменилась и жизнь пьющих кровь.
Все демоны Шумера склоняются перед Намтаром-Энзигалем и чтут его законы, соблюдают правила. Он создал то, что хотел, — в этой стране можно жить, позабыв о жажде, не беспокоясь, не ведая бед.
Но раз ты Энзигаль, все демоны Шумера смотрят на тебя как на защитника, считают тебя своей опорой.
Я хочу снять с себя это бремя. Я дал им законы и дам им нового хранителя земли.
Он отвел взгляд от луны и вновь пустился в путь.
Впереди, за рекой, лежала страна урожая, страна полей и каналов. Там, в священном городе Ниппуре, Намтара ждал обращенный. Дитя его сердца, Эррензи, еще юный, и нельзя оставлять его надолго.
Но не он станет хранителем законов. И поэтому не узнает, что за рекой теперь живут его брат и сестра.
2.
Хозяин вернулся, как и обещал. И его слова сбылись: время разлуки было долгим и темным. Снова и снова Тирид снилось, будто они с Шебу – дети, застигнутые половодьем. Держась за руки, стоят на клочке земли, а кругом бушует вода. Они ждут рассвета, но солнце не восходит, лишь луна отражается в волнах, отмеряя течение дней.
Утро разгоняло сны. Степь раскалялась под полуденными лучами, но в душе оставалась тень. Стремясь убежать от тоски, Тирид и Шебу приходили в родное кочевье. Собаки заходились лаем, почуяв их, испугано блеяли овцы, а люди расступались, не поднимали взгляда. Выпитая кровь разгоралась в сердце, но не приносила покоя. Снова и снова на смену дню приходила долгая ночь, с каждым закатом все туманней становились мысли, и уже казалось – это не кончится.