Бегущий по лезвию

— Дура… — буркнула себе под нос Адель, нахмурившись. Кажется, она слишком сильно торопит события. Где же ее знаменитое бесконечное терпение? С этими чувствами, нахлынувшими так внезапно, она думала, что сойдет с ума. С каждым днем все труднее было скрывать свою влюбленность. По прошествии июня и уже середины июля Адель наконец разобралась в себе и признала, что все-таки влюбилась в Дориана, который действительно ничего не замечал вокруг.

Может, оно и к лучшему? Чувства вскоре точно отпустят, потому что ждать целую вечность Адель не могла. К черту всю любовь, которая влекла за собой только неприятности. Девушка тихо вздохнула и устремила взгляд на горизонт. Нужно найти занятие, которое не позволит так часто думать об этом.

***

Часто вечерами пираты собирались на палубе, если не было шторма. Фонари освещали мачты и палубу, рассеивая ночную тьму. Из-за темных туч изредка проглядывала луна, и ее холодный свет касался черных вод моря, волны которого так спокойны. Зрелище поистине завораживающее. Адель предпочла наблюдать за простирающимся пейзажем вместо того, чтобы слушать, как матросы травят байки и пьют все вместе вино и ром. Они говорили слишком громко, бестактно перебивая друг друга, отчего совсем нельзя было погрузиться в тихие размышления.

Арно сегодня сидел среди них и изредка задавал вопросы. Он надеялся узнать о пирате-ассасине, о котором на днях упоминал Базиль. Разговор сам собой шел к этому. Они начали перебирать почти всех пиратов, кого знали, всех знаменитых и удачливых золотого века, и вдруг Дориан смутился, услышав знакомую фамилию. Базиль многозначительно кивнул и отпил еще рома из горла черной бутылки.

— Я слышал, Эдвард был ассасином, — смело предположил Жюль, почесывая подбородок. — Он много совершил хороших поступков. Самый лучший пират, о котором я слышал.

— Если бы ты не любил себя так сильно, я бы решил, что ты боготворишь Кенуэя, — хрипло рассмеялся старпом, и его смех подхватили остальные. Жюль обиженно фыркнул, отбирая бутылку у рядом сидевшего Сильвена. — Он был хорошим мореплавателем. Его «Галке» не было равных.

— Кем ему приходился Хэйтем Кенуэй? — поинтересовался Арно, и все мгновенно обратили внимание на ассасина. Даже Адель обернулась и решила послушать их разговор краем уха.

Дориан спрашивал лишь потому, что фамилия была знакомой. Она то и дело мелькала в старых письмах Шэя, пару раз появлялась на страницах дневника де ла Серра и, определенно, имела не последнее значение в ордене американских тамплиеров. По мрачному виду капитана Арно понял, что Хэйтем был связан с Эдвардом. Но как?

— Он был его сыном, — ответил Базиль, подняв взгляд на Арно, который удивленно вскинул брови. Но удивление быстро сменилось на безразличие, потому что больше ничего полезного пираты рассказывать не стали или просто не захотели. Они вновь принялись травить глупые байки. Дориан переглянулся с Адель, стоявшей в стороне. Он не стал больше вслушиваться в их разговоры, незаметно выскользнув из круга. Ассасин подошел к ди Фьиоре, которая целиком и полностью погрузилась в свои размышления, чтобы не придавать слишком большого значения неожиданной компании Арно.

Удивительно, как быстро ею овладели чувства. Адель даже подумать не могла, что, отправившись на поиски отца, влюбится как девчонка. Это произошло так внезапно, словно снег на голову свалился. Ни о каких чувствах речи не было, когда они еще были в Палермо. Симпатия возникла лишь на «Меркурии». Она все чаще наблюдала за Арно со стороны, как он ведет себя с другими, как общается и выполняет различные обязанности. В лучах солнца темно-русые волосы становились светлыми, а черты лица мягкими. Он улыбался, и карие глаза приобретали оттенок плавленого янтаря. В такие мгновения ди Фьиоре ловила себя на мысли, что Арно очень хорош собой. Любая женщина хотела бы иметь такого кавалера на балу. Она, определенно, хотела бы. Но для того, чтобы признаться себе в чувствах и прекратить отрицать, понадобилось еще время.

Первое нападение экипажа на испанский торговый бриг стало сигналом. Адель прекрасно помнила, с каким шоком выскочила из каюты на палубу. Вокруг царил бешеный хаос: пушки не прекращали палить, восторженные крики пиратов заглушали все, а запах пороха смешался с пролитым ромом. Она в полном ступоре замерла посреди палубы, не зная, что делать, а потом сквозь толпу снующих матросов пробрался ассасин. Весь мир на мгновение замер, и сердце Адель пропустило удар, когда она пристально следила за серьезным Арно, который что-то кричал, взволнованно тряс за плечи, а потом и вовсе увел обратно в трюм. Казалось, это мгновение длилось целую вечность. Адель чувствовала, как здравый рассудок покидал ее, а старые давно забытые ощущения возвращались. Именно в тот день она наконец поняла, что влюбилась.

Поэтому сейчас все труднее было сдерживать себя, чтобы не сболтнуть лишнего ничего не догадывавшемуся Дориану. Интересно, он, правда, ничего не замечал? Или притворялся? Девушка нахмурилась, постаравшись не думать о подобном. Иначе себе же хуже сделает.

— Так вы хотите узнать, как я получил это нелепое прозвище? — гаркнул Жюль, явно обращаясь к Арно и Адель. Девушка вопросительно выгнула правую бровь и обернулась. — Мне Старый Пень нашептал, что ты интересовалась, красотка.

— В самом деле? — усмехнувшись, посмотрел Арно на нее. В ответ Адель раздраженно закатила глаза. — И как, позволь узнать?

— Дурацкая история. Лет десять, наверное, уже прошло, — увлеченно начал мужчина, а остальные стали посмеиваться. — Я тогда еще служил на другом корабле в Испании, и в драке мне прилетело от кого-то локтем прямо в левый глаз. Вся команда решила, что на следующий день у меня от него не останется ничего. Но глаз прошел, а прозвище осталось.

— Как увлекательно, — фыркнула Адель, вновь отвернувшись к морской глади. Пираты громко рассмеялись, и даже Арно прыснул от глупости и абсурда истории, но потом моментально сделал серьезный вид, замечая мрачную мину девушки. Он тихо предложил ей подняться на грот-мачту, на место впередсмотрящего, где они теперь почти каждую ночь сидели и разговаривали обо всем на свете, становясь все ближе друг другу.

На вышке морской холодный ветер чувствовался особенно хорошо, заставляя Адель поежиться и скрестить руки на груди. Интересно, сколько еще таких вечеров они проведут здесь? Хотелось бы бесконечно много, потому что в такие мгновения Адель чувствовала тихое счастье, которое целиком и полностью поглощало изнутри, стоило Арно притянуть ее к себе за плечи и обнять, как он сделал сейчас. Девушка устремила взгляд вдаль, прислушиваясь к ровному сердцебиению Дориана.

— Почему ты сегодня не в настроении? — полюбопытствовал он, утыкаясь носом в черную макушку. — Даже во время тренировки со мной была какой-то мрачной. Что случилось?

— Ничего не случилось, просто я думаю о том, что будет, когда мы все-таки найдем Шэя, — соврала девушка, нахмурившись и почувствовав, как в области сердца что-то больно кольнуло. — Арно, можешь рассказать о своей жизни? — она специально отстранилась и взглянула на удивившегося ассасина.

— Но ты же итак все знаешь обо мне, — смутившись, нервно прыснул он.

— Вовсе нет. Будь честным в этот раз. Ты думал, я не заметила, как ты тщательно подбираешь слова всякий раз, когда разговор заходит именно о твоей жизни? Чего ты боишься? — серьезно спросила Адель, вглядываясь в карие глаза. Ее вопросы явно привели Арно в полный ступор, а это означало, что она целиком и полностью права в своих предположениях. — Я тебе рассказала все о себе. Ни разу ничего не утаив, — кроме того, что Шэй ее отец, но эту мысль девушка сразу отмела. — Так будь честным хотя бы раз со мной.

Ассасин, поджав губы, молча взвешивал все аргументы за и против, принимая такое непростое решение. Иронично, что Адель требовала искреннего рассказа именно в этот день, двадцать восьмого июля. Арно нахмурился и почувствовал, как болезненно все сжимается внутри. Ровно год назад в этот же день погибла Элиза, а сейчас он посреди моря с девушкой, по-настоящему ставшей ему другом. Ассасин и представить себе не мог, что когда-нибудь будет бороздить океан в поисках прошлого вместе с человеком, который полностью доверится ему и впустит в свою жизнь. А он в ответ даже не попытался раскрыть хоть на каплю завесу тайны над собственной личностью. Получился неравный обмен, даже отчасти подлый.