Страница 59 из 123
Три дня прошло без Лаэнара, четыре дня осталось до начала войны.
Никто не следил, сколько часов я провожу в воздухе, никто не смотрел, как я стреляю. «Я доверяю тебе, – сказал мне тогда Мельтиар. – Выбирай тренировки сама». Мне не хотелось прерываться, не хотелось складывать крылья, – даже когда боль пронзала тело и от усталости темнело в глазах.
Я была одна, но не успевала думать об этом, – молнии били вокруг, мишени качались и исчезали. Я падала, уворачиваясь от разрядов, взлетала к скальным сводам пещеры, стреляла на лету, почти не целясь. Запах грозы, треск электричества, дрожь ружья, биение крыльев и стук сердца, – этот вихрь кружил меня, не давал остановиться.
Но Мельтиар сказал, что доверяет мне.
До войны всего четыре дня. Я должна тренироваться, а не изматывать себя.
Я приземлилась у входа, обернулась на миг. Отсюда зал с молниями казался огромной чашей белого огня, – крылатые тени мчались среди всполохов в вышине, младшие звезды сражались внизу.
Весь город готовится к войне.
Сердце звало меня вверх – на этаж прорицателей, к невесомому кружению света, к видениям в глубине зеркал. Но я уже была там сегодня. Я приходила туда каждое утро.
Я жила, подчиняясь ритму. Он изменился, – раньше мы просыпались вечером, начинали тренироваться с закатом, приходили к Мельтиару на рассвете и потом уходили к себе.
Теперь мой ритм изменился.
Я просыпалась вместе солнцем – его первые лучи тянулись к городу, а в моей комнате зажигался белый свет и звучал утренний сигнал, обрывок мелодии, повторяющийся снова и снова. Я могла бы оставить на сон еще час или два, но мое утро было отдано Лаэнару, и я спешила на встречу с ним.
Вверх по колодцу, наполненному светом, – нырнуть в восходящий поток и опуститься в залах пророчеств. Предвестники Эркинара ждали меня, в зеркалах дрожали отражения. Пророки брали меня за руки, прикасались к туманной поверхности, выхватывали мгновения, слова и взгляды, показывали, что было с Лаэнаром в минувший день.
Амира больше не приходила сюда. Она сказала мне: «Это невыносимо». Ей было больно видеть Лаэнара среди врагов, больно смотреть на меня.
Рэгиль приходил позже. Он стоял рядом со мной, его тревога смешивалась с моей и звенела, словно струна, пронзающая нас обоих. В эти мгновения воздух казался мне темным и горьким.
Потом Рэгиль уходил, а я оставалась, – пока предвестники Эркинара не говорили, что мне пора.
С каждым разом видения были все яснее. Я научилась различать звуки – они складывались в городской шум, пение птиц и обрывки разговоров. Чужой город окружал меня, чувства Лаэнара были ясными, словно он стоял рядом.
Все было для него незнакомым и ярким. Он замирал иногда – посреди улицы, глядя на прохожих; или на лестнице, с которой видна мозаика крыш, – и я слышала его восторг. Однажды он спросил вслух: «Наверное, это самое прекрасное место на земле?» Тот, к кому он обращался, не ответил.
Эли, маг обещавший Лаэнару жизнь и сдержавший обещание. Я пыталась, но не могла понять, зачем он сделал это. Лаэнар следовал за ним как предвестник, жил в его доме. Там всегда витал запах дыма, шуршали страницы, книжная пыль оставались на пальцах, магия текла в прожилках стен. Но Эли не пытался использовать силу Лаэнара, даже разговаривал с ним редко.
Гораздо чаще я видела рядом с Лаэнаром девушку из Рощи. Ее звали также как западную звезду – Нима – и, услышав это имя, я успокоилась. Она одна из скрытых, иначе не может быть. «Нет», – сказала мне звезда Эркинара.
Я понимала, почему Амира не приходит в залы предсказаний. Слишком тяжело видеть, что вокруг Лаэнара только враги.
Но он смотрел на них, как на друзей. Я видела, как он шел вместе с Нимой вдоль белой стены, тени тянулись впереди, вечерние, длинные. Разговор ускользал, лишь отдельные слова прорывались сквозь туман видения. Потом Лаэнар остановился, наклонился к этой девушке, оборвал слова поцелуем. Его чувства, горячие и яркие, полоснули меня.
«Она ничего о себе не знает, – сказала мне звезда Эркинара. – Но она из Рощи, она как мы».
Как и мы, живет в сплетении магии, и, быть может, полюбит Лаэнара так же как мы.
Я надеялась на это. Ведь враги доверяют словам и не доверяют чувствам. Они превращают любовь в оковы, не стыдятся ревности и измеряют верностью счастье. Но Лаэнара целовала девушка, носящая звездное имя, живущая на островке волшебства. Кем бы она себя не считала, она не может быть такой, как враги. Хорошо, что она рядом с ним.
Готовясь к тренировке и теперь, возвращаясь из зала молний, я повторяла себе: Лаэнар не в плену, все добры к нему, он не страдает, и мы вернем его, Мельтиар обещал.
Я повторяла это снова и снова, но горький страх не отступал, колотился в груди. Лаэнар так легко забыл нас, забыл Мельтиара, забыл, кто наши враги.
В ангаре теперь было людно. Техники, пилоты и крылатые звезды толпились возле машин, эхо голосов таяло в вышине, белый свет отражался в изгибах бортов.
Наша машина стояла почти у самых небесных ворот. Я шла к ней и яснее чем обычно чувствовала: сила движется сквозь все машины, стекается к нашей, сталкивается сотнями потоков и мчится обратно. Темнота, раскалившаяся и ставшая светом, – жаждет вырваться небо.
Я словно проснулась.
Стремление, владевшее каждым человеком и каждой машиной в ангаре, движение магии и воля Мельтиара, – все это захлестнуло меня, сожгло мысли. Боль стрельнула от лодыжек вверх, – хвостовые перья с треском раскрылись, крылья поднялись за спиной, забились в такт сердцу. Небо звало меня, битва звала.