Страница 116 из 123
«Раньше считалось, что твое имя приносит несчастье. Принеси несчастье нашим врагам».
Мельтиар сказал это Лаэнару, очень давно. У нас была тогда одна комната на четверых, в той части города, где живут дети. Дни, когда Мельтиар появлялся у нас, были особенными, и я запомнила каждый из них.
Уже тогда мы знали, – мы его самые яркие звезды, мы будем сиять рядом с ним. Наша команда была неразлучна, даже когда мы играли с другими детьми, то всегда оставались на одной стороне. Мы знали, – никто нас не разделит, мы всегда будем рядом друг с другом.
Теперь от нашей команды остались только я и Рэгиль.
Мы стояли в ангаре. Полутемный сейчас, он казался бескрайней пещерой, своды терялись во мраке. Машины – неясные очертания, льнущие к земле, – молчали, ждали вместе с нами.
Я держала Рэгиля за руку, но он словно бы был далеко, – не чувствовал прикосновений, не слышал слов. Его глаза не двигались, взгляд застыл, был устремлен в пустоту. Рэгиль шел, когда я вела его, и останавливался вместе со мной, – но каждый шаг будто не принадлежал ему, пальцы не сжимали мою ладонь. Я пыталась вслушиваться в поток его души, но чувствовала лишь бесконечное падение. Он падал в бездну, не находил опоры ни внутри, ни извне.
Остались только мы двое, потому что Лаэнар убил Амиру.
Мельтиар рассказал мне о том, что случилось. Лишь несколько слов вслух, все остальное в мыслях, стремительных, темных, перечеркнутых болью и виной. Позади каждого образа и слова звучало: «Я пришел слишком поздно».
Киэнар и его команда убили всех, кто был на берегу, – но не всех, кто приплыл. Лаэнар успел увести нескольких из них и впустил в город.
Как это могло случиться? Ведь имя Лаэнара погасло на всех воротах, они не могли открыться.
Не могли, сказал Мельтиар. Но один колодец открылся.
Пока я была у пророков, пока я была с Эли, Лаэнар провел врагов внутрь, они спустились на наш этаж, и тогда их заметили, зазвучала тревога. Амира и Рэгиль встретили врагов, началась перестрелка. И Лаэнар убил Амиру.
«И я пришел слишком поздно».
Я пыталась сказать хоть слово, – пока Мельтиар пытался вернуть Рэгиля к нам, и потом, когда мы шли в ангар, – но могла лишь сдерживать слезы.
Я должна быть сильной. Нас теперь всего двое.
Я не могла думать о Лаэнаре, – в моих мыслях его имя сменило цвет, как меняет цвет его звезда в небе. И я пыталась не думать об Амире, – но снова и снова вспоминала ее прикосновения, улыбку, взгляд, обращенный к Мельтиару, ее руку в руке Рэгиля. Слезы душили меня, комом стояли в горле, но я не плакала.
Я думала о Рэгиле, сжимала его ладонь, пыталась отдать ему всю свою уверенность и твердость. Но у меня не хватало сил, и Рэгиль оставался где-то далеко, в бездне, смотрел невидящим взглядом, не замечал ничего вокруг.
Боковые двери разошлись, впуская Мельтиара, и ангар затих.
Я поняла, что мы здесь не одни, – другие предвестники ждали вместе с нами, почти невидимые среди машин и теней. И шепот, шорох шагов, даже дыхание, – казалось, все теперь стихло.
Мельтиар шел через замерший, полутемный ангар, и рядом летела погребальная лодка. Узкая, выгнутая, черная с серебром, она скользила легко и плавно, приближалась к нам. Мельтиар не отрывал ладонь от борта, шагал медленно, не глядя по сторонам.
Я подвела Рэгиля к лодке. Мы шли рядом, шаг в шаг. Я смотрела на Амиру, покоящуюся меж черных бортов, и чувствовала, – мы будем идти вечно, наш путь не закончится никогда.
Глаза Амиры были закрыты, в волосах мерцали капли хрусталя. В руке был меч, рядом лежало ружье и инструменты. Она казалась удивленной и в чем-то неузнаваемо иной, ведь свет, сиявший в каждом ее движении и слове, огонь и ветер чувств, – погасли.
Мы шли, я держала Рэгиля за руку. Он смотрел в пустоту, я сдерживала слезы. Я знала, мы оба падаем, но я должна удержать его.
Мы должны быть рядом с Мельтиаром.
Лодка замерла, и мы остановились вместе с ней. Мельтиар наклонился, коснулся губ Амиры, прошептал что-то, – и выпрямился, опустил руки.
Лодка плавно поднялась над нами и устремилась вперед, все выше и выше. Там, под сводами ангара, открылся люк. Он казался отсюда звездой, сияющей и далекой. Лодка нырнула в это сияние, стала россыпью искр, – и свет погас. Колодец закрылся.
Мельтиар обнял нас, и его боль, и бездна, поглотившая Рэгиля, затопили меня. Наше общее горе кружилось, утягивало водоворотом, и ангар молчал, тени казались все темнее.
Потом Мельтиар сжал плечи Рэгиля и несколько мгновений стоял, всматриваясь в его глаза.
– Вернись ко мне, – сказал Мельтиар.
Но Рэгиль не шелохнулся.
Мельтиар обернулся, и тени дрогнули, на свет вышли трое, приблизились к нам. Я узнала Эркинара и двух пророков позади него. Все они молча остановились, и Мельтиар кивнул.