Предвестники Мельтиара

Только бы Тин добрался до корабля и предупредил Аник. Только бы Джерри и Лаэнар вернулись туда. Лаэнар должен был понять меня, он будет защищать Ниму. Если они не медлили, то корабль уже пустился в обратный путь. К утру они вернутся на Королевский остров, будут в безопасности. Король поймет, что крепость врагов неприступна, согласится искать новый дом в другом краю.

Только бы было так.

– Куда вы меня ведете? – спросил я.

Рыжий засмеялся, а его спутник ответил:

– После того, что ты сделал? В тюрьму, конечно.

В тюрьму, а не на казнь. Зачем я им нужен живым? Хотят что-то узнать? Но они знали, что мы прилетим. Знали, что Лаэнар будет с нами, знали даже то, какими песнями я изменил его.

Тюрьма. Я один раз поднимался в тюремную башню в Атанге – помнил высокие ступени, кованые двери, железные прутья на окнах – но никогда не думал, что окажусь за решеткой сам. Есть ли в здешней тюрьме решетки? Вряд ли. Должно быть, меня оставят в пещере в сердце гор: вокруг будут скальные своды, и ни единого окна, ни луча света, тишина.

Рыжий жестом велел мне остановиться, и я подчинился, взглянул вперед.

Коридор обрывался в шахту. Огромная, круглая, она уходила вниз насколько хватало глаз; и вверх, в сияющую высоту. Мерцающий свет струился в воздухе, поднимался, искрился как ручей в Роще в предрассветный час. И, как и ручей в Роще, он знал, что солнце появится в небе, он ждал утреннюю песню. Ее напев уже звенел в моем сердце, рвался наружу. Я протянул руку, зачерпнул сияющий поток.

Он звучал и струился, был рад, что я рядом.

– О, нет. –Темноволосый ударил меня по запястью, заставил опустить руку. Я повернулся к нему.

Его глаза были такими черными, что не различить было, злится он или спокоен.

– Слушай внимательно, – сказал он. Слова чужого языка звучали отчетливо и ясно. – Сейчас мы поднимем тебя наверх. Не дергайся.

– Иначе нам придется тебя вырубить, – добавил рыжий. Его голос был прерывистым и звонким, в нем бился сдерживаемый смех. – Мельтиар сказал, что ты наш – так что можем делать, что хотим.

Я не ответил, запрокинул голову. Что-то парило там, в вышине, – мерцающий свет обтекал преграду, струился дальше.

Тюремщики обняли меня с двух сторон, – их крылья со свистом рассекли воздух, пол ускользнул из-под ног, стены устремились вниз. Поток был вокруг меня, пел и звал, но мы мчались так быстро, что я не успевал вдохнуть его голос и зачерпнуть силу.

Несколько мгновений, – и полет прервался. Мы парили, крылья моих тюремщиков бились, стремительно и неистово, воздух вокруг них сиял.

Перед нами висела сфера, – размером с мою комнату в Атанге, – мерцала, как хрусталь в сумерках. Мне чудилось в ней движение, серебристый водоворот песен и голос ветра из моих снов.

Рыжий взмахнул рукой, и сфера раскрылась.

Я не успел увидеть, что внутри. Меня швырнули вперед, я упал, а когда обернулся, вокруг было лишь серебристое мерцание.

Пол подо мной был сумеречным, мягким, отзывался на прикосновения. Я медленно поднялся и огляделся.

Все вокруг было серебристо-серым: поверхность, на которой я стоял, купол потолка, перегородки выгнутые под стать стенам, и сами стены. Больше никого не было, я остался один.

Один внутри волшебной сферы. Внутри хрустального шара, ставшего моей тюрьмой.

Я сделал три шага, прикоснулся к вогнутой стене. Она поддалась под моими пальцами, – как натянутый парус. Я сделал глубокий вдох и запел.

Песня, знакомая с детства, – я столько раз пел ее вместе с учителем на берегу ручья, – коснулась сумеречной поверхности. Но не смогла пройти сквозь преграду, – отразилась, вернулась ко мне, влилась в сердце с новым вдохом.

Этот шар – зеркало для песен.

Лаэнар, позвал я.

Мысль отразилась, как и песня, прошла сквозь душу.

Я стоял, прижавшись к стене, и пробовал снова и снова, пел песни, звал Лаэнара и Тина. Но уже знал, – я не смогу прорваться сквозь эти стены.

Камень и железо – не преграда для волшебства. Но это тюрьма для магов, тюрьма для меня, она держит крепче любых оков, мне не вырваться.