Предвестники Мельтиара

Предательство – самое тяжкое преступление. Как может предвестник предать свой народ, предать звезду, для которой живет и которой служит? Но это случилось – и какое будет наказание?

– Да, – сказала я. – Он предал нас, но Мельтиар не хочет убивать его.

Рэгиль сжал мою руку, Амира прошептала что-то, неразборчиво, чуть слышно. Волна их чувств накрыла меня, – мы втроем словно падали в бездну, взлетали на восходящем потоке и вновь неслись вниз, а вокруг была ночь.

Я закрыла глаза, пытаясь собрать мысли, и проговорила:

– Если бы Лаэнар действительно нас предал, Мельтиар убил бы его. Но раз нет – значит это были просто слова. Или он хотел обмануть врагов. Или ему нужно время, чтобы прийти в себя. Вот почему я должна подняться на перевал, увидеть Лаэнара и все понять.

– Не надо, Арца, – сказал Рэгиль. – Уже один раз…

Он замолк, но я знала, что он хочет сказать. Уже один раз я отправилась к врагам, не спросив Мельтиара.

Но я не могу спросить его сейчас. Он не позволит мне. И он сказал: «Мне тоже больно, Арца».

Я сделаю все, что в моих силах.

– Вы будете на связи. – Я прикоснулась к браслету на руке Рэгиля, и сигнальные огни мигнули, стали синими, прозрачно-голубыми и белыми. – Если будет опасность – придете мне на помощь, позовете Мельтиара.

Я слышала свой голос словно издалека, – он звучал так отстраненно и ровно, словно я говорила не про Лаэнара, словно обсуждала вылазку к врагам.

Словно верила, что Лаэнар действительно предал нас.

Амира и Рэгиль молчали так долго, что я решила – ответа не будет. Но потом Рэгиль кивнул и сказал:

– Хорошо.

 

Колодец услышал мое имя, раскрылся. Поток подхватил меня, небо качнулось. Я не опустила стекло шлема, и холодный ветер бил в лицо, звезды мерцали, сплетались в узоры созвездий. Я видела свою звезду, – она сияла высоко, указывала на север. Млечный путь струился надо мной, звал лететь вдаль, позабыть обо всем.

Но подо мной чернел перевал, и я развернулась, крылья забились, унося меня от небесной реки, вниз, сквозь потоки, к Лаэнару.

Я видела его на горной тропе, – он стоял с ружьем в руках, смотрел вверх. На меня.

Хвостовые перья щелкнули, закрылись, подошвы ботинок ударили о скалы. Крылья не дали ни оступиться, ни пошатнуться, – и сложились, прижались к спине.

Лаэнар стоял совсем близко, но я не различала его лица, лишь неясные очертания в темноте. Слева тропа обрывалась, чернела пропастью, справа скалы вонзались в небо.

– Лаэнар, – сказала я. Мой голос по-прежнему был далеким и ровным.

– Арца, – ответил он и взял меня за руку.

Слезы обожгли меня, и я зажмурилась на миг, удержала их. Они были теперь в каждом вдохе, горечью оставались в горле, затеняли мысли.

Даже сквозь перчатки я чувствовала, как заледенели пальцы Лаэнара. И ощущала, как пылает его душа, – она открыта мне, открыта, как прежде. Движется стремительно, свивается в незнакомый вихрь, – в нем страх, радость, непреклонность и тоска.

Я не заметила, как мы опустились на камни. Лаэнар положил ружье рядом с собой. Я вынула из браслета хрустальный шарик, спящую каплю звездного света. Она ожила в моих ладонях: сперва мерцала едва приметно, но становилась все ярче, пока не превратилась в ослепительную белую искру. Я положила ее на землю и взглянула на Лаэнара.

Белое сияние озаряло его, отражалось в темноте зрачков, серебряными нитями блуждало в волосах. Жизнь среди врагов не изменила его, – он смотрел на меня как раньше, и прежняя уверенность, знакомый огонь, были в каждом его движении, а каждом биении сердца.

– Почему? – спросила я.

Почему ты здесь, а не в городе? Почему так говорил с Мельтиаром? Почему остался с врагами, хотя был рожден, чтобы уничтожить их?

Почему ты предал нас?

– Ты не поймешь, – ответил Лаэнар. Он снова держал меня за руку, и я знала – он уверен в каждом слове. – Это нельзя понять, не выйдя отсюда.

Я смотрела, как серебристый свет мерцает, блуждает по его лицу.

Не выйдя отсюда? Но я лишь недавно вернулась в город, мы облетели весь мир, сражались в столице и на побережье, мы убивали врагов над морем.

Или чтобы понять, нужно жить среди врагов? Но тысячи скрытых жили среди них, и ни один скрытый не предал Мельтиара.

Сотни вопросов теснились, рвались наружу, но я смогла лишь сказать:

– Кто тебя поймет, если не я?

– Эли, – ответил Лаэнар.

– Но Мельтиар забрал его, – возразила я. – А ты здесь, а не с ним. И где остальные? Не хотят больше знать тебя?

Он лишь улыбнулся, покачал головой. Его чувства пылали, словно огненная стена, – они говорили: «ты не поймешь» и «тебе нельзя знать».