Страница 2 из 31
Больше всего удивляло Ролига, что попавшие в пираты неплохие вроде бы парни вскоре становились такими отпетыми мерзавцами, что не стеснялись гадить собственным землякам. Что там с ними делали на пиратских кораблях? Почему все человеческое гасло в их глазах? Можно ли было попасть на пиратский корабль и остаться человеком? Или же дело было в чем-то другом? Может быть, в поганых деньгах? Ведь ходили по деревне слухи, что те, кого не прибрала быстрая смерть, с пустыми карманами на берег никогда не сходят. Что в тех карманах? Или это не так уж и важно? И стоит ли менять полные карманы на пустоту в груди?
Нет, эта судьба не для Ролига. Он вырастет и станет охотником. Или рыбаком. Или пробьет собственную соляную штольню. Вот бы еще сил побольше, чтобы успевать за неугомонной Брик. Что это с ней?
Шедшая впереди сестра вдруг опустилась на одно колено, на другое, уронила дротик и повалилась ничком на песок.
– Брик! – заорал Ролиг, бросившись к сестре. – Брикер! Что с тобой?
Он подскочил к ней через секунду, упал на колени, потянул ее за плечо и с облегчением увидел, что она дышит. Правда, глаза ее были закрыты, и пот бисером высыпал на лоб и скулы, неужели пила воду, не лизнув соль? Не похоже это на Брик. Да и что с ней могло случиться? Перегрелась? Солнце палит, конечно, но разве это солнце? Все-таки лишь начало лета, да и платок на голове сестры, так же как и на макушке Ролига. Нельзя без платка. Что зимой, что летом, очень уж оно коварное – это солнце…
– Брикер!
– Брикер? – переспросила сестра.
Она открыла глаза, и Ролиг отпрянул. Чернотой все было залито у нее под веками. Не осталось ни зрачков, ни белков, ничего. Две пропасти, две бездны уставились на Ролига, окатили его холодом, да так, что он вдруг понял, что уже стоит в боевой стойке с выставленным вперед дротиком.
– Что с тобой? – сдавленно простонал он, потому что слышал древние сказки, что если вселится в человека демон, то перво-наперво чернеют у него глаза, потому как нутро у всякого демона чернее самой черной ночи.
– Что со мной? – снова переспросила сестра, зажмурилась, потрясла головой, проморгалась. Нет, вроде бы обычные глаза у нее. Только взгляд у этих глаз стал необычным. Обжег он Ролига. Никогда не упускала случая Брик посмеяться над младшим братом, подшучивала постоянно, но никогда и не смотрела на него как на пустое место.
– Так…
Брик ощупала собственные плечи, голову, не стесняясь Ролига, помяла грудь, бедра, коснулась лона сквозь потертые порты, удивленно подняла брови. Посмотрела на Ролига, проговорила то ли своим голосом, то ли не своим, как будто нездешний говор вплетался в ее слова:
– Вот как это значит в ощущениях… Сколько лет?
– Пятнадцать, – растерянно пробормотал Ролиг, отступая еще на шаг.
– Мне сколько лет? – уточнила Брик.
– Восемнадцать стукнуло на днях, – всхлипнул Ролиг.
– Надо же, – усмехнулась Брик. – Я, похоже, еще и девственница. И даже изъянов никаких не чувствую. Спасибо хоть на этом… На паллийском лопочешь, значит? Ты кто?
– Как кто? – вовсе пустил слезу Ролиг. – Брат твой младший! Единственная родная душа на побережье! Ты перегрелась, или что? Мы на охоте с тобой!
– Перегрелась, – кивнула Брик. – В крутую сварилась, похоже. Кожа так уж точно слезла в пламени, а потом уж и все остальное.
Поднялась на ноги, но не так, как поднималась Брик, а как-то по-другому. Словно горная кошка, видел их Ролиг издали. И дротик подхватила по-другому. Ловко крутанула его в руках, осмотрела лепесток наконечника, попробовала ногтем заточку, ощупала смоленую примотку, разочарованно покачала головой.
– А оружие-то дрянь.
– На варана годится, – надул губы Ролиг.
– Вы тут варанов добываете? – сдвинула брови Брик. – Только не говори мне, что я у Соленого залива.
– А где ж тебе еще быть? – бросил дротик и в отчаянии упал на колени Ролиг. – Тут, кроме Крабовой деревни на сотню лиг в любую сторону не души. А если на юго-восток, то и тысячи на две!
– Твою же мать… – скрипнула зубами Брик и даже как будто собралась переломить дротик об колено, но не сделала этого. Прищурилась, посмотрела на Ролига, спросила:
– Сколько отсюда до деревни?
– Лиг пять, – шмыгнул носом Ролиг.
– Как там… – она наморщила лоб, – как бухта-то называется… Лет двести здесь не была. Да. Кривая бухта. Прозрачная речка. Помню. Соляные купцы есть?
– Какие двести лет? – оторопел Ролиг. – Тебе же всего…
– Еще раз…
Она холодно посмотрела на Ролига, и заставила его похолодеть не только от взгляда, но и изнутри, потому что не Брик на него смотрела, а другая девушка. И хотя взгляд ее уже не казался черным, но как будто всесильная ворожея коснулась лица сестры. Выпрямился и сузился нос, потемнели брови, ресницы, выгоревшие на солнце, стали длиннее, исчез шрам на левой скуле, заострился отцовский, как говорила Брик, подбородок. Вроде бы, если не приглядываться, все та же Брик стояла перед Ролигом, разве только красивее стала, много красивее, а если всмотреться, то сердце начинает стыть, потому как мимолетность, что изменяла ее лицо, казалась предвестием какой-то ужасно неотвратимости.
– Еще раз, – она холодно смотрела на Ролига. – Соляные купцы в бухте есть?
– Так не сезон же, – прохрипел, сглотнув, Ролиг. – По весне купцы приезжают, да и то неизвестно, война, говорят, на том краю света намечается. Или уже идет. Пару месяцев назад фризские галеры проходили. Ты не помнишь, или что? Сейчас только небольшой пиратский двухмачтовик в бухте. Водой запасается, борта смолит. Оттого мы и из деревни ушли. Нам еще дня три здесь бродить, не меньше…
– Сколько пиратов на судне? – спросила Брик.
– Так человек сорок, не меньше, – заныл Ролиг. – С таким судном всё двадцатка нужна, мало ли. С парусами управиться не просто, когда и весла приходится на воду опускать, хотя толку от них мало. Только половина из той сороковки сейчас в деревне, думаю. Убивать – не убивают, но грабят все, что плохо лежит – тащат. В прошлом году бабку изнасиловали. А те, кто помоложе, на всю неделю в пески, как вот мы с тобой.
– Какое у них оружие? – сдвинула брови Брик.
– Известно какое, – вовсе заскулил Ролиг. – Мечи, топоры, копья. Багры еще. Ружей не видел, а старая пушка на палубе стоит, но, говорят, нет на нее зарядов. Самострел видел у одного. Чего ты спрашиваешь-то? Сама же все знаешь!
– А луки? – заинтересовалась Брик. – Луки есть?
– Зачем тебе? – замотал головой Ролиг. – У нас в хибаре отцовский лук лежит. На чердаке под тряпьем. Ты уже пробовала его тянуть, не поддается. Даже тетиву набросить не сумела.
– Как деревенский молодняк узнает, что пираты ушли? – стала перешнуровывать голенища сапог Брик.
– Да чего там… – скорчил гримасу Ролиг. – Чего узнавать-то… Со скал видно же. Вон. Видишь на горизонте? За ними и бухта. Речка же слева… А если что, в дудку надо дудеть. Ее далеко слышно. Ты что мне голову морочишь, Брик? Зачем пугаешь меня? Дудка же у тебя в суме.
– А ну-ка?
Брик подтянула к себе сумку, что болталась у нее через плечо, похлопала по ней, открыла клапан и выудила из-под него рожок из рога молодого горного козла. Не каждый рог на такую надобность годился, но рог, как и лук, оставшийся Ролигу и Брик от отца, был из лучших. И вроде негромко дудел, но такой гнусавый тон выводил, что на десяток лиг было слышно, а уж зверя из логова что метлой выметал. Хотя, какие тут звери, разве только вараны, которые глухи как плавник морской. Что же это с тобой, сестра? Ты и на рожок смотришь так, словно впервые его видишь. Хотя, нет. Пальцы на дырки точно ставишь. Когда успела научиться? Отец перед смертью жалел, что так и не сумел никому науку передать. Ни Ролигу, ни Брик, не дал им бог слуха. Только дуть в этот рог не вздумай. Нет. Положила пальцы, пошевелила ими как-то странно, пожалуй ловчее, чем у отца выходило. Приложила рожок к губам и вдруг заиграла, задудела, да не просто так, как делала прежняя Брик, чтобы подшутить над молодыми охотниками, вызвать их к скалам, а ловко! Пожалуй, что лучше всякого игреца!