Мы сделаны из звёзд

Кажется, это был первый день на моей памяти, когда я действительно радовался солнцу. Без очков, без таблеток и бутылки пива на голодный желудок. В мире, оказывается, столько красок, которые я раньше просто не мог позволить себе заметить.

Ещё пару недель назад это место было жалким, прогнившим клочком земли, где не должно быть места ничему живому. Теперь мои попытки обвинить этот город во всех своих проблемах казались хреновым методом найти козла отпущения.

В конце концов, этим козлом всегда был я.

В церкви было непривычно тихо и спокойно. С редкими заеданиями по корпусу раздавалась плавная музыка, отчего-то пробирающая до дрожи. Миновав перекошенные деревянные скамейки, я остановился у иконостаса.

Местные завсегдатаи косились на меня с подозрением. Первый раз за всю свою жизнь я появился на службе без Лилиан. Настоящий феномен. Раньше с церковью меня связывала лишь тетя и фильм «Территория девственниц» с рейтингом для взрослых.

Свечка, которую я купил на входе на сорок пять центов, пополнила ряд уже горевших на подложке.

Когда все обычаи были соблюдены, я вздохнул и установил зрительный контакт с фигурой распятого Иисуса в нескольких футах от себя. Мы пялились друг на друга с полминуты. Я не выдержал первый и опустил взгляд.

— Ты там держись, чувак, я знаю, как тебе хреново. — говорил я тихо, но стоявшая рядом женщина все же услышала меня и, перекрестившись, в страхе попятилась назад.

Смутившись, я вновь перевел взгляд на Иисуса и, не веря в то, что делаю, я все же неуверенно приложил пальцы ко лбу и тоже медленно перекрестился. Снова посмотрел на Иисуса.

— Надеюсь, ты доволен, — пробормотал я.

Сын Божий, может, меня и проигнорировал, но я сюда не поболтать пришел. Мне нужно было кое-что другое.

Просто я устал. Устал вести эту бесконечную борьбу, сражаться за пустоту и пытаться нащупать в ней что-то важное. Пора было сворачивать удочки и положить конец очередной войне в своей жизни. Кто-то должен был закончить эту игру, и раз Иисус так любит молчанки, я решил сделать первый шаг на тропу перемирия. Церкви и храмы не будут для меня очередным полем битвы.

Я больше не хочу сражаться.

Перекатившись с пятки на носок, я начал чувствовать себя не в своей тарелке, поэтому торопливо развернулся и прошел к выходу.

Возле припаркованной машины меня ждал Фиш.

— Как ты? — спросил он.

— Могло быть и хуже, — я взлохматил волосы на затылке.

Никто больше не знал, что я был здесь, даже Лилиан. Тем более Лилиан.

Фиш был понимающим, далеким от понятия каверзных вопросов и бытового любопытства. Он просто принимал поступки людей такими, какие они есть, не всегда интересуясь намерениями. В нем прочно укоренилось уважение к личной жизни людей.

— Мы опаздываем, — проинформировал меня друг, кидая в меня костюм выпускника.

Я усмехнулся, разглядывая прилетевшие в меня мантию и квадратную академическую шапочку.

— Ладно, поехали, — кивнул я на машину, — пока Лилиан нас живьем не сожрала.

Никогда не думал, что скажу это, но я был рад, что вообще смог выпуститься из школы. Не то что бы моя ситуация с оценками была настолько плачевной, но из-за беспробудных пьянок, продолжавшихся целую зиму, выпускные экзамены мне пришлось досдавать в начале лета вместе с Дэнни.

Окончательно расправившись с физикой и получив свои заветные оценки, я был проинформирован, что мне все-таки выдадут аттестат.

Выпускной вышел на редкость суетливым днем. Одним из тех, когда моя тетя начинает считать фазы луны и всячески сходить с ума.

— Мальчики, где вас носило? — она поймала нас с Фишем у школы, едва мы выбрались из машины. — Скоро вручение, а я не сделала ни одной фотографии! Где мой фотоаппарат? Боже, где он? Я что, оставила его дома?

— Успокойся, Лил, — к ней со спины подбежал Фил, спасая нас с Фишем от ее истерики. — Фотоаппарат у меня. Давай пока пройдем к сцене, займем места.

Она рассеянно кивнула и, все еще копошась в сумочке, дала увести себя к футбольному полю, где должно было пройти награждение.

— Если к внуренней стороне мантии приклеена жвачка, то два года назад в ней выпускался я, — голос

Пита я узнал, даже не оборачиваясь.

— Нет, там след от дорожки кокаина, — пожал плечами я, зажигая сигарету.

— Значит, это была моя. — Дейзи позникла из ниоткуда, одалживая мою зажигалку.

Все мы собрались на школьном дворе, чтобы покурить, как в старые добрые времена. Рядом не хватало только одного человека.

— Она не придет? — спросил Дэнни, глядя на меня.

Я лишь помотал головой.

Реабилитация Ли еще не была официально закончена, поэтому врачи строго запретили ей покидать стены больницы. Сегодня был очень важный день, но без нее все казалось каким-то пустым.

— Так, пойдемте, Лилиан все никак не уймется со своими дурацкими снимками, — сказала Дейзи, выбрасывая окурок на газон.

Мы докурили и прошли за школу, разыскивая тетю.

Для Лилиан сегодня был тот день, когда ее нервы не успокаивал не то что ромашковый чай, но даже лошадиная доза транквилизаторов, которыми можно усыпить огромного голодного гризли.

— Может, вы все же соизволите наконец посмотреть в объектив? — в который раз попросила она, держа фотоаппарат наготове.

Мы стояли в одной позе, приклеенные друг к друг, до тех пор, пока от улыбок не начало сводить скулы.

— Дэнни, выброси эту дурацкую зубочистку! Ты же не собираешься получать с ней аттестат?

Когда тетя сделала еще несколько фотографий, моя мама подошла к ней, чтобы успокоить.

— Лил, не переживай, — Роуз положила руки ей на плечи и заставила сделать глубокий вдох.

Родители прилетели пару дней назад. Начинало казаться, что выпускной для моей семьи был большим делом, чем для меня самого. Последние несколько дней я только и делал, что торчал в палату у Ли с утра до вечера, пересматривал все мультфильмы Хаяо Миядзаки, играл партии в шахматы со своим отцом и стрелял у Аарона через окно пачки сигарет.

‍