Страница 61 из 126
Вдруг что-то мелькнуло среди черных стволов. Группа людей медленно и тихо обходила деревню.
Рита вздрогнула испуганно и удивленно. Высунулась наполовину из окна, чтобы разглядеть незнакомцем получше. Хоть и голая, но кучная чаща прекрасно их скрывала. Однако охотница различила, что люди эти очень высокие и одеты в крепкие белые доспехи, как странники из дальних земель, которые иногда появлялись на зимней ярмарке.
Однако девушка знала, чувствовала: это не странники. Это демоны.
Что они тут делали? До обмена мертвецов далеко… Да и не походили они на лесных демонов! Те всегда ходили в длинных плащах, скрывали лица под капюшонами. Может, это полевые демоны? Может, это те, кто украл Алена?
Рита застыла в нерешительности. Хотелось пойти туда, к ним. Проследить за таинственными существами, подслушать их разговоры. Но… Слишком опасно.
- Почему ты ничего не делаешь? – снизу раздался надрывный женский голос, - ты сидишь там, улыбаешься… - говорившая прервалась и, кажется, заплакала.
- Ты не в себе. Иди домой, - ее собеседника Рита сразу узнала. Это был Валентин.
- Не в себе?! – она надрывно вздохнула, - не в себе?! Я потеряла сына! – женщина перешла на истеричный крик.
Охотница притаилась, боясь, что глава деревни заметит ее присутствие. Хотя как? Он говорил, видимо, со своей женой на веранде. От его взгляда высунувшуюся из-за окна Риту скрывала покатая крыша. Но предосторожность не помешает.
- Ты сидишь там, улыбаешься, смотришь, как дикарь танцует с невестой моего мальчика… А ты не думал, что это он убил Ива?! Что его нужно отдать на расправу псам, а не женить?!
- Дарья, - теперь не было сомнений, что это его жена, - иди домой. Ты больна.
- Почему ты защищаешь его?!
- Я не защищаю его.
- А-а… Я поняла. Ты защищаешь ее? Эту маленькую шлюшку?!
- Дарья!
- Что?! Разве я не права?! Девка трахается с кем попало! От вонючего дикаря залетела! Что ж… Яблоко от яблони, да?! Она под стать своей матери…
Дарья не договорила – раздался звук удара, а потом прерывистый вздох.
Воцарилась тишина.
В груди у Риты заныло, сердце забилось мучительно быстро. При чем… При чем здесь ее мать?
- Не смей, дура, - голос Валентина напоминал шипение гадюки, - когда-нибудь еще о ней говорить.
Дарья отозвалась уже слабым и жалобным всхлипыванием.
- В таком виде тебе нельзя возвращаться на праздник. Иди домой. – Прибавил глава деревни холодно, - я приду, когда все закончится.
Медленные шаги, грохот захлопнувшейся двери. Видно, он вернулся в дом.
На мгновение снова стало тихо, а потом разнесся отчаянный плач и хлюпанье вязкой земли. Рита увидела, как Дарья убегает со двора. Женщина приложила к носу белый платок, что наливался свежей кровью.
Мужчины в поселении часто били своих жен и дочерей. Воспитывали их. Но Валентин казался не таким…
Риту словно окатили ледяной водой. Кем на самом деле был человек, который возглавлял их поселение? Кто он, тот, чье слово все слушают, тот, на кого все оглядываются?
Двуличный. Холодный. Жестокий. Такой человек ничего не забывает, ничего не прощает. Он улыбается в лицо тем, кого помышляет уничтожить.
Замутило. Тремор прошелся по ее телу. Стало страшно за жизнь Тайса и Нессы… За жизнь всей деревни!
И мама… Мама, которую она не знала, не помнила, имела что-то общее с этим человеком?
Быть может, бабушка, наконец, расскажет, как умерла мама? Наконец, ответит на все вопросы? Рита многие годы боялась хотя бы начать этот разговор. Может, пришло время?
Она уж поднялась, уж двинулась прочь из комнаты, как сомнение пронзило разум и парализовало тело. Мысль, что лучше не знать правду крепко засела в голове.
Рита устало плюхнулась на кровать. Закрыла глаза, попыталась успокоить дыхание, но тщетно. Ей хотелось провалиться в глубокий, темный, душный сон. Хотелось забыться в нем, а потом проснуться. Уверенной, знающей, что она хочет, и как это получить. Но доносящаяся снизу музыка ударяла по слуху. Топот множества ног вибрацией разносился по дому. О покое нельзя было и мечтать.
Но на ее счастье, на счастье Нессы и Тайса и на горечь Вите все праздники приходят к концу. Хотя люди стараются выжать веселье до конца. Даже когда ноги уже не держат уставшее тело, а брюхо отказывается принимать новую пищу, они продолжают отмечать знаменательное событие, словно боятся вновь вернуться в жестокую жизнь, где любая радость неизбежно сменяется непреодолимым горем.
Но все-таки, стоило ночи за окном окрасить небо в глухой черный, гости принялись расходиться. Жених и невеста дождались, когда ушел последний – Валентин с дочерьми. Губы главы деревни, когда он перешагивал за порог, искривились в холодной улыбке, напоминавшей оскал. Он торопливо пожал руку Тайсанду и исчез.
Проводив его, юноша тяжело вздохнул: этот день наконец-то закончился. Ему казалось, что он может и не дотянуть до завершения праздника: язык уже отваливался от разговоров, ноги устали от постоянных танцев, а в животе протяжно урчало. Пока гости наедались, жених не успел взять в рот ни кусочка.
Юноша не знал, что ему хочется больше: поесть как следует или поскорее плюхнуться в мягкую постель да заснуть.
Впрочем, дилемма быстро разрешилась. Стоило ему пройти на кухню, где все еще лежала груда посуды, остатки еды, юношу ужасно затошнило. Хаотично расставленные на столе блюда напоминали о празднике, что высосал из него все силы. Тайс понял: этому дню лучше поскорее закончится и поспешил в спальню. К тому же все остальные уже ложились. Виктора отправилась на боковую еще давно, когда некоторые гости оставались дома. Нессанда спешно переезжала в комнату близняшек, а Вита с ликующей, почти победоносной, улыбкой перетаскивала вещи, наряды в родительскую комнату, которая отныне по праву считалась их с Тайсандом спальней.