Страница 2 из 15
Ну, а всё же – вдруг есть нечто общее в этой множественности смыслов, что позволило бы выделить единую сущность (или, хотя, взаимосвязанную совокупность таких сущностей) «проекции» стыда на социальную «плоскость» и описать стыд с помощью единого теоретического языка, единой терминологической системы? (Подобный же вопрос следует задать относительно «проекций» стыда на культурную и индивидуально-психологическую «плоскости».)
Не я один рассуждаю подобным образом – Гергилов, например, предлагает не останавливаться на представлении о стыде как множественном феномене, а продолжить поиск единого языка описания стыда. Этот автор объясняет необходимость подобного поиска тем, что трактовка стыда как множественного феномена «не может объяснить, что общего есть у этих (разных. – М. Б.) форм стыда, почему они, несмотря на их различие, объединены общим понятием. Определение стыда могло бы быть удачным, если изначально было бы схвачено общее, присущее всем его феноменам, а различия рассматривались бы как вторичные… Определение следует вырабатывать за рамками конкретного и, в конечном счете, лишь случайного наполнения стыда. Определение, вбирающее в себя общность всех проявлений стыда, идентично его структурному понятию… Ввиду того, что изначально оно должно абстрагироваться от случайных проявлений стыда, получить такую структуру теоретически можно лишь априорно. Определение, полученное таким образом, – совершенно иное, по сравнению с. дефинициями, исходным пунктом которых является определенное содержательное наполнение стыда, т. е. эмпирия, которая затем, путем абстрагирования, возводится в ранг теории. Априорное определение стыда идет противоположным путем.»[8]. Итак, Гергилов предлагает идти по пути поиска априорного определения стыда в направлении нахождения априорной структуры стыда. Соглашаясь с возможной эффективностью таких поисков и попытавшись самостоятельно найти такую априорную структуру стыда, я всё же постараюсь не пренебрегать дефинициями, исходным пунктом которых является определенное содержательное наполнение стыда, т. е. эмпирия, но попытаюсь вписать эту эмпирию стыда в единую теоретическую систему. И, может, мне удастся найти такой единый – для социологии, социальной психологии и социальной философии – язык описания эмпирии стыда. И, мне кажется, описание эмпирии стыда с помощью единого теоретического языка может выступить как дополняющее определение стыда по отношению к априорному определению стыда через его структуру.
Снова о выборе языка описания стыда: о соотношении социологии, социальной психологии и социальной философии
Я по своей специальности – философ (да, вот так вот – сразу, как только получил диплом, так и стал философом! (☺)) и ни разу – не социолог в том смысле, что не проводил социологических исследований (хотя изучал социологию, т. е. «проходил» ее во время учебы в УрГУ на философском факультете, и проходил там же социологическую практику), не занимался теоретическими социологическими исследованиями. Но попытки профессионально заниматься социальной философией позволили понять мне, что грань между социальной философией и теоретической социологией тонка. И мне кажется, что я смогу, не опозорившись (не устыдившись!), рассуждать о стыде на языке теоретической социологии[9].
Автор данной работы также – ни разу – не социальный психолог, но с общей психологией знаком (опять же – по учебе в УрГУ на философском факультете). А, кроме того, пытаясь понять сущность стыда в качестве философствующего субъекта, я неоднократно был вынужден «заходить» и на «территорию» как общей психологии, так и социальной психологии в попытках понять специфику стыда как переживания и специфику поведения «человека стыдящегося». Значит, есть шанс, не опозорившись, рассуждать и на основе эмпирического и теоретического материала исследований социальных психологов.
Но какие именно социально-философский, социологический, социально-психологический «диалекты» языка теоретического описания выбрать, т. е. какие теории в социологии, социальной психологии и культурологии, какое социально-философское учение будут более адекватными для описания стыда и позволят мне охватить максимально возможное количество социальных проявлений этого переживания? А может это будет какая-то одна теория? Которая (может с небольшими уточнениями применительно к специфике предметной области) позволит объединить результаты изучения стыда в рамках всех трех дисциплин – социальной философии, социологии, социальной психологии – и тогда мы получим по-настоящему комплексное описание стыда? Ибо комплексность исследования человека в стыде заключается не только в том, что исследуемый объект рассматривается с разных сторон – со стороны социологии, психологии и философии, но и в том, что осуществляется попытка организовать этот комплекс исходя из единого основания, попытка дать объяснение фактам, собранным в разных науках с помощью единой системы терминов. Попробуем для начала разобраться с предметной областью данных теоретических дисциплин.
Не вдаваясь в детали дискуссии по поводу разграничения предмета социальной философии с предметом социологии, социальной психологии, укажу на две фундаментальные особенности социальной философии, опираясь на мнение самих социальных философов. Во-первых, ее отличает от науки мировоззренческий характер: «как и другие части философского знания, социальная философия представляет собой синтез научного знания с ценностными мировоззренческими выводами…включает в себя собственно научное знание и ценностные суждения»[10].
Во-вторых, социальная философия в отечественной философской традиции понимается не столько как один из видов социального познания, сколько как методология социального познания[11]. Авторы учебника по социальной философии под редакцией И. А. Гобозова, раскрывая ее методологическую функцию, указывают на то, что «социальная философия ориентирует познание с субъектной стороны, т. е. ценностей, потребностей, целей. Во-вторых, социальная философия ориентирует познание с предметной стороны. Социальная философия выступает общей методологией социального познания именно потому, что она и сама исследует предметную реальность бытия людей: объективные универсальные связи их отношений, которые характеризуют всякое общественное образование. В-третьих, социальная философия как общая методология ориентирована на поиск и обоснование новых знаний на основе разработки самой логики познания общественной жизни»[12].
Что касается взаимоотношений социологии и социальной психологии существует несколько аспектов этих взаимоотношений. Во-первых, специалистов, работающих в этих областях, объединяет интерес к поведению людей в обществе, а потому есть общие понятия, в одинаковой степени используемые как в той, так и в другой науке. Это такие понятия, как «сознание», «индивид», «поведение», «мотив», «социальная группа». «Но – замечает Д. Майерс, – социологи в большинстве своем изучают группы (от малых до очень больших – до обществ), а социальные психологи – индивидов (что думает человек о других, как они на него влияют, как он относится к ним). Сюда входит и изучение влияния группы на отдельных людей, а индивида – на группу»[13]. Поэтому объектом социальной психологии является – как и для социологии – социальное взаимодействие людей, но упор деляется при этом на психические явления (а значит, на сферу индивидуального бытия), возникающие в ходе взаимодействия между людьми в социальных группах. Хотя – несмотря на различие предметных областей этих двух наук – следует учитывать, как указывает Г. М. Андреева, большое влияние теоретического аппарата социологии на современную социальную психологию – «социальная психология может достичь успеха только на путях ее большей "социологизации", т. е. отступления от канонов индивидуальной психологии и усиления меры и степени ее "социальности" – вплетения в ткань реальных проблем общества. Вопросы социальной психологии задает общество, социальная психология лишь отвечает на них, – таково credo Московичи и всей европейской школы социальной психологии»[14].
8
Гергилов Р. Е. Указ. соч. С. 3.
9
Чтобы не опозориться, я решил опираться как можно чаще на определения основных социальных понятий, данные ведущими западными и российскими социологами, социальными психологами – если что, прикроюсь их авторитетом (☺).
При этом в выборе источников информации предпочитал учебные пособия – они редко содержат в себе теоретические утверждения, разделяемые лишь небольшим количеством исследователей из-за своей неапробированности, сомнительности исходных данных и несогласованности с основным «корпусом» теории. Вот что пишет по поводу обращения к учебной литературе в исследовательских целях (правда, не для изучения стыда, а относительно определения предмета социологии) Н. С. Смольников: «Мы не случайно для выяснения предмета социологии используем учебники по ней. Именно они наиболее релевантны этой познавательной процедуре, так как предлагаемые в них определения социологии являются наиболее устоявшимися и получившими признание в разных группах научного сообщества» (Смольников Н. С. О предмете социологии // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Социально-экономические науки. 2014. № 23. С 179).
Кроме того, цитирую я разные учебные пособия – чтобы показать, что создаваемая мною «картина мира стыдящегося» («энциклопедия стыда») согласована с мнением многих авторитетных исследователей (каждый автор учебного пособия в душе – хотя бы немножко – исследователь), а также продемонстрировать читателям, что я использовал многие источники информации в поисках ответов на поставленные перед собой вопросы, а не списал всё из одной умной книжки (☺).
10
Социальная философия и социология: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений / Под ред. д. филос. н. С. А. Хмелевской. М., 2002. С. 5. Подобное определение мы находим и в учебнике под редакцией И. А. Гобозова, в котором отмечается, что «философия, социальная философия в том числе, проводит свое исследование реальности, опираясь и на умозрительную идею, в которой обосновываются и делаются явными ценностные основания философских изысканий», что «социальная философия, будучи не только наукой, но одновременно и формой общественного сознания, осмысливает… факты еще и с точки зрения ценностного понимания их содержания» (Социальная философия. Учебник. Под редакцией И. А. Гобозова. М., 2003. С. 9, 15).
11
Социальную философию можно понимать как верхний, методологический «этаж» социологии (ниже – «этаж» социологических теорий среднего уровня, еще ниже – прикладной «этаж» науки). При этом социальная философия занимает весь верхний «этаж здания» данной науки – об этом пишет, например, С. Э. Крапивенский (см.: Крапивенский С. Э. Социальная философия: Учеб. для гуманит. – соц. специальностей высших учебных заведений. 3-е изд., испр. и доп. Волгоград, 1996. С. 17).
12
Социальная философия. Учебник… С. 40 41.
13
МайерсД. Социальная психология. СПб., 1997. С. 30.
14
Андреева Г. М. Социальная психология. Учебник для высших учебных заведений. М., 1999. С. 32. (Г. М. Андреева ссылается здесь на работу Московичи С. Общество и теория в социальной психологии // Современная зарубежная социальная психология. Тексты, 1983. С. 217).