Страница 72 из 75
Пусть ее жизнь не омрачится тем, что я поэт.
Пусть ее любовь к стихам будет такой же сильной, такой же пламенной, как этот огонь вокруг меня.
Как моя любовь.
А пока я буду писать новые, новые стихотворения.
Укрывшись пуховым одеялом пепла.
Пусть ее жизнь не омрачится тем, что я поэт.
Пусть ее любовь к стихам будет такой же сильной, такой же пламенной, как этот огонь вокруг меня...
Пусть ее жизнь не омрачится тем, что я поэт.
Пусть ее любовь к стихам будет такой же сильной, такой же пламенной, как этот огонь вокруг меня...
Эпилог (XXXXXXIII)
«Здравствуй, мой дорогой Денис.
Очень жаль, что ты не ответил на мое письмо. На мое последнее к тебе письмо.
Я настолько боялась, что оно не окажется у тебя на руках, что отправила твоему лучшему другу – Солтану Волошину. Он обещал, что передаст тебе его, даже если это будет стоить ему жизни.
Если ты на него не ответил, значит, Солтан не сдержал своего обещания.
Либо тебе просто не понравилось мое стихотворение.
Денис. Ты поэт. И я влюбилась в твои стихи.
А, влюбляясь, мы стараемся походить на свою любовь. Снова и снова перечитывая тебя, я не заметила, как мысли сквозь тоненький стержень карандаша лезут на бумагу.
Как же это волшебно! Видишь, теперь я тоже маг и чародей, что превращает прозу жизни в четыре зарифмованные строчки!
Что ж, тем лучше! Я прочту тебе его при нашей встрече, которая состоится всего через несколько дней. Я надену твое любимое синее платье и, как тогда, буду ожидать тебя у причала с записной книжкой в виде воздушного шарика…
А ты, как тогда, подари мне лилии. Я сложу их розовые лепестки в каждую страничку, и буду, читая, вспоминать, как их душистый запах заставил случайную даму в толпе чихнуть, сбив у другого случайного мужчины шляпу прямо в голубую морскую воду…
Ведь вся наша жизнь – случайность. И все обстоятельства – случайны. Мы просто окажемся в руках мгновения.
Наше мгновение станет нашей вечностью.
Ксения Болтенко.
01.06.1914.
Буквально пару часов назад я услышала страшную новость. В Петербурге во время пожара погибли лицеисты. Я молюсь, что бы в списках погибших не увидеть твое имя. Ты ведь не умер, да? Денис?
Напиши мне сразу, как только сможешь.
Я жду тебя.
***
«Ха-ха-ха…».
«А потом она мне говорит: «Серцев, имей совесть! Три тарелки в одни руки не даю!». А я ей «Так у меня две руки! Давайте все, что есть! У меня праздник! У моей подруги день рождения!».
«Господи, Денис…».
«Знаю, шутка несмешная…».
«Как же хорошо, что ты все-таки пришел…».
Мы еще раз обнялись. Раз, наверное, сотый за час. И ничего: нам приятно греть друг руга собственным теплом. Ее невысокий рост не позволяет положить миниатюрный подбородок в выемку на моем плече: она уткнулась носом в мою рубашку, цепляя горячей щекой разноцветные пуговицы.
Я чувствую, как бьется Ксюшино сердце.
«Знаешь, как мне тебя не хватает там? Вечером выхожу в наш двор и подолгу сижу, думаю, а где бы мы сейчас сидели, на какой из этих стареньких лавочек? Ты любишь синюю, я зеленую, на какую же?».
«Я думаю, в этой неразрешимой дилемме мы бы выбрали оптимальный вариант и сели на красную».
«Денис, ты такой смешной…».
И она еще глубже проникла внутрь меня, скрестив коротенькие ручки на пояснице.
«Я у родителей две недели назад была, к твоим зашла…Они так за тобой соскучились…».
Я провел холодной ладонью по ее волосам.
«Бедная Настенька…Она так расплакалась, когда я сказала, что ты не приедешь».
Глаза, сосредоточенные на окне парохода, часто моргали.
«Напиши ей, хорошо? И родителям напиши, они так тебя любят…».
Ксюша слегка отклонилась от меня, словно что-то дернулось у меня в груди.
«Ты когда-нибудь задумывался о людях, которые тебя любят?».
Конечно, задумывался, ответит каждый. Ведь те, чья жизнь не мыслима без твоего существования, зачастую и есть твои близкие. А ты думаешь о них, наверное, чаще, чем остальные, жалеешь, переживаешь и бережно хранишь в уголочках своего сердца.
«Пообещай мне, что никогда не оставишь их. Прямо сейчас пообещай!».
Смешная настойчивость Ксюши меня иногда веселила. Казалось бы, отвечу я отрицательно, и что будет? Она забьет меня своими кулачками-бусинками или закидает листочками тетрадки в виде воздушного шарика?...
«Но я не могу пообещать того, что от меня не зависит. А вдруг что случится, и я не смогу быть рядом».
«Разрешите пройти».
Голос откуда-то сзади слегка напугал меня. Высокий студент, кудри которого выглядывали из плоской шляпы, был зажат с двух сторон. А мы своими объятьями загородили ему дорогу. Чемодан в руках студента так и тарабанил мое колено.