Страница 35 из 75
«Да уж, люблю помолчать».
Марго еще раз широко улыбнулась. Ее большие белоснежные зубы засверкали, через секунду снова спрятавшись за милой улыбкой.
Назвать эту девочку худой было нельзя. Но и до полной ей было далеко. Что-то среднее, именно то среднее, что прибавляет девушке в возрасте два-три года: длинные ноги, широкие бедра, большое круглое лицо. В ее шестнадцать лет, а ей именно шестнадцать, как я узнал после, она выглядела на все восемнадцать. Но все равно необычайно красива и женственна была Марго.
Я узнал о ней то, что в гимназии она учится с первого класса; отличница, умница, рукодельница. Помимо стихов увлекается астрономией и любит собирать грибы. С собой у Марго была тонкая тетрадь всего лишь с двумя стихотворениями. Достаточно было и их, чтобы найти в гимназистке задатки таланта. А он действительно был. Стихотворение о скрипке и музыканте очень тронуло меня. Я закрыл глаза не неточные рифмы и сказал, что он мне очень понравился. Оба с того момента поняли: мы скоро подружимся.
Но только подружимся, не более. Меня не бросало в дрожь при виде ее на секунду оголившейся шеи. Она громко смеялась: быть может, я ей приглянулся, а, может, просто рассмешила моя очередная несмешная шутка. Но я не старался ее рассмешить. Я с интересом наблюдал за парочками.
Соседка Милана была достаточно симпатичной, маленькой и невероятно веселой особой. Зная зерщиковский характер, я был уверен, что уже завтра они будут ходить под ручку на Фонтанной площади. Его манера нравиться всем без исключения привлекала юных дам: девушка смотрела на него сияющими глазами, изредка краснея и мило отводя нос. Только лицеист с тонким зрением мог заметить лежащую на коленях гимназистки миланинскую руку.
Сидящий спереди меня Солтан часто откидывался на спинку стула, заливаясь в истерическом смехе вместе со своей соседкой. Невеселость, скука пропали с его некогда печального лица. Вернулся наш прежний Солтан, улыбающийся, яркий, всегда открытый Солтан. Юная гимназистка, которая от смеха держалась за свой тоненький живот и вытирала слезы, довольно редко смотрела в глаза соседа. Ее коса свисала до самой поясницы. Солтан же, изредка успокаиваясь, смотрел на эту каштановую прядь, не в силах справиться с собой.
Я осмотрел всех целиком. Все улыбались: девчонки, мальчишки, Лукерий и Антонина.
Эта парочка напоминала мне счастливых соседей-родителей, чьи дети наконец-то подружились и играют в песочнице. Лукерий что-то тараторил, жестикулировал: в ход шли и коротенькие руки, и подбородок, именно они помогали ему произвести хорошее впечатление на эту милую высокую даму. Антонина Карловна прикрывала огромным веером свою широкую улыбку, но сверкающие от слез глаза не скроет даже это шелковое опахало.
Меня ударила молния, когда я увидел ее.
Бросив косой взгляд в сторону окна, был навеки прикован цепями к четвертой парте.
Рядом с Гришей сидел Ангел.
Я не мог описать это.
Все слова забылись.
Сердце вырывается, я чувствую, что покрываюсь тонкой красной пленкой волнения и…и…
Мне казалось, я забыл алфавит и заговорил на непонятном языке.
А она своею тонкой ручкой что-то показывает в воздухе, словно рисует.
Я, наконец, прозрел. Минутное забытье, как сон. Взглянув на нее снова, понял, что это не сновидение, а сумасшедшая реальность.
Стеклянные глазки моргали, делая круги по всей орбите. Волосы, словно нити, шелково-прозрачные, падали на молодую грудь. Изредка она замолкала, но не отводила глаз дальше вытянутой руки. А я молил: один взгляд, один взгляд…
Никогда не думал, что меня может убить такая красота. В ней не было ничего, чего бы я никогда не видел. Зелено-голубые глаза, небольшой рост, тонкие пальцы...Первый раз за несколько лет я увидел накрашенные губы…Красная помада блестела при каждой ее улыбке. Странно, почему губы других меня не заворожили? Я оглянулся на ближайших соседок. Губы остальных гимназисток были сухими и белесыми. Почему она одна?
До меня дошла мысль, разрушавшая всю систему.
Помада – украшение губ девушки. Почему же Ангелам можно красить губы, а остальным гимназисткам нет?
«Позор тому лицеисту, рубашка которого в помаде девичьей, а не в крови боевой!» - вспомнил я наставление директора в первые дни поступления…Лицеисты тайком гуляли с девушками по ночам, сбегая с комнат в минуты сна ленивого охранника. След помады, оставленной на одежде, мог стать причиной отчисления из лицея. Поэтому девушки не красили своих губ, дабы спасти своих любимых…
Ее губы были предательски красными.
Я больше не думал о них. Имя, имя! Повернувшись назад, спросил у Антона, как имя вон той, что с Гришей.
«Таня вроде бы. А что, понравилась?».
Я покраснел. Ну зачем ты так, Антон? Снова я сам себя вогнал в красный омут…
Марго тоже покраснела. Она в сотый раз поправила шляпку и слегка приподняла голову, показав мне свою изящную лебединую шею.
Но из моей головы больше никогда не выходило лишь одно имя.
Татьяна.
Лишь бы это был не сон.
XXIV
Моя бессонница была страшной. Пытаясь снова уснуть, я отключал свое уставшее сознание на пару минут, а затем снова открывал глаза. Сон не приходил ко мне до самого рассвета.