Страница 12 из 75
Я читал дальше. Она сообщала о тяжелой учебе, трудных экзаменах. Училась она на удивление хорошо. О ней были хорошего мнения друзья и учителя, слышал много раз. И улыбался. Гордиться любимым человеком – что может быть лучше?
А потом резкий конец. «Мы не сможем увидеться еще недели три. Прости. Люблю тебя. Кристина». Так заканчивалось каждое ее письмо. Я требовал объяснений, писал гневно и строго, добивался встречи. Ругал Лешку, чтоб тот, передав письмо Кристине, схватил за руку ее и не отпускал, пока не докричится до меня.
Вспомнил ее глаза. В темноте нащупал карандаш, прислонился к спинке кровати и начал писать. Луна заменила мне лампу: не хотелось будить спящего друга. Карандаш, виляя на моей коленке, выводил неаккуратные буквы, превращая их в чувственные слова.
Дописав, я сложил лист вчетверо и спрятал в сумку. В окно даже не взглянул. Слишком много за сегодня впечатлений.
IX
«Нет, Денис, даже не думай! Я не поеду и всё! Да, можешь уехать сам и сказать, что оставил меня в деревушке под Волгоградом, только не уговаривай меня, пожалуйста!».
Я обнял Кристину. Маленькая, глупенькая девочка. Каким я сейчас кажусь ей недотепой и болтуном! Ветер неслышно поднял ее волосы, кончиком пряди задев мой нос. Мне пришлось освободить руку и смахнуть с лица набегающую щекотку. Сморщив брови и прикрыв глаза, я полукругом осмотрел окружение нашей скамейки. За нами подглядывают одинокие маки.
«Ты же пошутил, да?» - непрестанно твердит Кристина, прислонившись щекою к моему лбу. Я чувствую движение ее языка, повторяющего надоедливый вопрос.
«Нет, Кристина, я серьезно! Неужели ты не хочешь этого? Уверяю, моя мама будет в восторге, едва заметив тебя еще издалека. Она только и ждет момента знакомства с будущей невесткой».
Она смеется. Я держу ее за руку, стараясь сжать как можно сильнее, показать всю важность момента. А она смеется. Ее платье, взъерошенное и поднятое до колен, сочетается с линиями на моем мундире. Я только сейчас заметил эту немаловажную деталь. А она все смеется.
Солнечный апрельский денек позволил нам побыть вместе на полчаса дольше. Я, уже давно отпросившийся у старшего, сижу на скамейке у Фонтанной площади, ем мороженое, рядом со мной – она.
Кристина, сама ненадолго покинувшая стены гимназии, смущена до предела: аккуратные скулы напряжены, орбиты глаз словно вне глазниц. Она не любит серьезные темы, а тем более темы наших с ней отношений.
Через пару дней каникулы. Я уеду к себе на родину повидать родителей и сестру. Тяжелый седьмой класс выбил меня из колеи моих встреч с Кристиной. Сам апрель, видимо, против наших гуляний: но изнурительное весеннее солнце - не помеха влюбленным сердцам, не правда ли, любимая?
Я целую ее щеку, пока она, отвлеченная набежавшей в пруду волной, следит за тонущим камушком. Мои губы, сухие от долгого спора, медленно проводят линию от мочки уха до полураскрытых губ. Она отворачивается. Я чувствую, как пахнут ее волосы.
Кристина младше меня всего на год. Мы оба не ощущаем себя на свой возраст, мы оба хотим остаться в детстве и сидеть вот так же, как сегодня, днями и вечерами. Но такое отношение к учебе – неуважение не только к преподавателям. К родителям, я думаю, больше всего.
Родитель Кристины, ее строгий воспитатель и наставник по жизни – ее старшая сестра. Нет, У Кристины и Евгении есть и отец и мать, живы они и здоровы. Только вот воспитанием дочерей особо себя не утруждают. Роман Владимирович, строгий военный человек, годами пропадает за границей. Сама Кристина не видела отца уже несколько лет и узнает его разве что по густой черной бороде да по синему козырьку. С раннего детства я считал знакомство с отцом будущей невесты чем-то вроде обряда: причем это не похоже на торжественное, наполненное пафосом и роскошью посвящение в рыцари. Скорее наоборот – страшная битва с драконом, охраняющим замок своей дочери-принцессы.
Но когда бородатый дракон улетел далеко-далеко, оставив беззащитный замок на растерзание, и кажется, что теперь эта неприступная крепость твоя – не тут-то было.
«Это твой жених?» - спросила Женя, высокая и худая особа двадцати трех лет, увидев нас впервые. Причем ударение, умышленно или случайно, пришлось на слово «это». Женя, не осмотрев меня, даже не взглянув в глаза, предпочла прожигать взглядом сосну, растущую позади меня.
А Кристина, опустив глаза, как бы отвечает: «Ну…видимо, да». А сама, как и сестра, пытается схоронить свой взгляд на третьем постороннем предмете.
Наша встреча была похожа на плохо отрепетированный спектакль.
«Ну, твои дальше слова, не молчи», - словно бы говорит Женя сестре, кусая нижнюю губу.
«Я не помню, забыла», - как бы отвечает Кристина и крепче жмет мою руку. Сильно жмет, когда волнуется, ее неизменная привычка.
А я в этом спектакле играю роль зрителя, которого пригласили поучаствовать в качестве жертвы: я не знаю, что за спиной у меня – обвал, пара шагов отделяет меня от страшной гибели, а каждое слово – толчок.