Страница 14 из 14
– И газоны никто не топчет. Культурное место, достойное Питера.
Ещё одно культурное место, достойное Питера, посетили – Русский музей. За день до этого съездили в Пенаты, как мама советовала. Место удивительное. Пенатами назвал его художник Илья Репин, он сам перестраивал финский домик, добавил второй этаж – огромную мастерскую с застеклённой крышей, балкон, где спал зимой и летом, веранду. Жилище Репина не похоже ни на одно здание, которое Нике приходилось видеть. Экскурсия по музею была интересной. Эти места после революции оказались на территории Финляндии, но художник так и не принял финское гражданство, оставаясь до самой смерти верным родине. Завещал он Пенаты Российской академии художеств, но завещание не имело силы до тех пор, пока эти земли не вошли в состав Советского Союза. Произошло это через несколько лет после смерти художника. Жизнь Репина не была лёгкой, все его сбережения после революции сгорели в лопнувших банках. Пришлось голодать, мёрзнуть. Зимой работал в шапке и пальто, не получалось протопить весь дом, в мастерской было так же холодно, как на улице. На последнем автопортрете Илья Ефимович изобразил себя в верхней одежде. Работал художник до последних дней. Когда отказала правая рука, взял кисть в левую, для удобства изобрёл палитру, которая крепилась на поясе.
После экскурсии по дому Репина Ника с папой гуляли в парке, затем сходили на берег Финского залива. Погода стояла чудесная. Песок, высоченные сосны, морской воздух, ласковое солнце… Не хотелось уезжать. Девочка забралась на большой валун, Станислав Андреевич фотографировал.
– Изобрази что-нибудь, Золотко, – попросил.
Вероника сделала ласточку, потом встала на мостик. Папа похвалил:
– Отлично! – сейчас маме снимок отправлю, пусть не говорит, что ты не тренируешься.
Ника засмеялась, спрыгивая с камня.
– Тоже мне тренировка, – и добавила серьёзнее: – Давай, ещё отправим Лиз в Германию. Она просила меня присылать ей фотки.
Девочка побегала по песчаному пляжу, прошлась колесом, сделала сальто. Проходившие мимо люди зааплодировали. Эх! Соскучилась по гимнастике! Купаться не решились, вода всё-таки холодная, не хватало простудиться.
На следующий день состоялась обещанная экскурсия в Русский музей. От красивого здания веяло спокойствием, торжественностью. Без суеты, без лишних волнений зашли, взяли папе билет. Школьникам бесплатно. Не торопясь, переходили из зала в зал, разглядывая портреты. Далёкие по времени люди смотрели с полотен. «Как их лица не похожи на нынешние», – думала девочка. В зале, где висели картины великого мариниста Айвазовского, задержались надолго. Ника села на лавочку и разглядывала волны, небо, удивительную игру света. Захотелось к морю, вдохнуть солёный воздух, вслушаться в шум прибоя.
Встречая картины Репина, Ника радовалась им как старым знакомым. Не только потому, что неоднократно видела репродукции, она чувствовала их связь с тем местом, где побывала вчера. Полотна Ильи Ефимовича были ей чуть-чуть родными. Многие другие картины ей тоже нравились, и не только картины, девочка с удовольствием рассматривала рисунки, заботливо спрятанные под бархатные покрывальца. Эх! Если бы и ей так научиться рисовать! Какие интересные бытовые сюжеты и выразительные лица находили старинные художники, как тщательно всё прорисовывали! Невозможно поверить, что это карандаш.
– Мне до этих рисунков очень далеко, – огорчённо сказала девочка папе.
– Какие твои годы, – он ласково потрепал её плечо, – научишься!
Русский музей Нике понравился даже больше, чем Эрмитаж, где, во-первых, стояли около двух часов в очереди, во-вторых, в залах бродило столько народу, что люди чуть не сталкивались друг с другом. Много было туристов из Китая, итальянцы тоже встречались, французы. Наверное, были и другие, но Ника их не распознала. Дворец поражал великолепием, праздничностью. Экспонатов просто невообразимое множество. Три часа ходили, так всё и не осмотрели. Станислав Андреевич назвал экскурсию ознакомительной.
– По-хорошему надо посвящать визит одной выбранной теме, наша пробежка мало чего путного в голове оставит, – сказал он, когда выбрались наконец на Дворцовую площадь, потом спросил: – Ну, Золотко, признайся, что тебе понравилось больше всего?
– Больше всего? – Ника задумалась. Что сказать? После небольшой паузы засмеялась: – Больше всего вид из окна понравился. Набережная, река, мост, Петропавловская крепость. Если бы ты меня не утащил оттуда, так до сих пор и стояла.
– А! Воображала себя принцессой?
– Что-то вроде того.
Исаакиевский и Казанский соборы, Петергоф… Впечатлений Вероника получила больше, чем в Испании, хотя они с папой договорились не расстраивать маму такой новостью. Помня совет немецкой подруги, Ника делала зарисовки памятников, мостов, зданий. Медный всадник получился неплохо, кое-какие скульптуры в Летнем саду удались да ещё каменный лев. Юной художнице куда больше нравилось рисовать людей, причём не статичных, а в движении. Незадолго до отъезда Станислав Андреевич показал рисунки дочери тёте Алисе. Та просила оставить ей на память «Медного всадника» или льва – эти понравились больше других. Девочка, к общему удивлению, заупрямилась.