Золотко

Экскурсантки долго бродили по залам, внутренним дворикам, тёмным переходам. Порой мама охала и торопилась прикрыть глаза Ники ладонью, возмущаясь:

– Но вот это уж бесстыдство какое-то.

– Искусство, Алечка! Индивидуальный взгляд на мир. Гений раздвигает привычные рамки! – спорила с ней Зоя Александровна.

– Сколько ж курить надо, чтобы всё это создать, – не соглашалась с подругой Алевтина Сергеевна, – это за гранью моего понимания.

Вероника слушала обеих женщин и готова была согласиться с каждой. Ярая поклонница творчества Дали утверждала, что этот уникальный человек внёс огромный вклад в искусство и сотворил действительно невообразимые вещи, а музей-театр – яркое доказательство тому. Этим словам девочка верила, ведь и её поражала безудержная фантазия маэстро. Но многого она не понимала, кое-что вызывало у неё отторжение, поэтому Ника была благодарна маме, когда та защищала её глаза от чего-то совсем уж непривлекательного.

Палитра впечатлений была настолько разнообразной, что Ника не всегда могла ответить на повторяющийся время от времени вопрос тёти Зои:

– Нравится?

Девочка пожимала плечами и говорила:

– Интересно.

Понравилось Нике «Дождливое такси», около него толпилось много народу. Дети развлекались, бросая монетку в специальное отверстие в ожидании, что из кадиллака брызнет вода. Ещё произвело впечатление лицо актрисы Мэй Уэст, сложенное из различных предметов в отдельном зале. Вероника несколько раз заглядывала в специальную линзу, стараясь понять, как из разрозненных вещей складывается улыбающееся лицо. Ей даже захотелось поваляться на конфетно-розовом диванчике, изображавшем губы.

Уставшие, возвращались они домой. Молчали. Подкрались сумерки. Проголодавшиеся путешественницы по пути заглянули в кафе в уютном уголке узкой улочки. Был тёплый приятный вечер. Неподалёку звучала гитара, несколько голосов пели на незнакомом языке. Очень красиво.

– Что-то не пойму, это артисты? – спросила подругу Алевтина Сергеевна.

– Нет, простые люди, они по вечерам собираются на улицах, общаются.

– Как? Послушай, играют профессионально. Просто виртуозы!

– Да. Такие они, испанцы. Бесподобно играют на гитаре, танцуют, поют, и всё это радостно и простодушно. Много раз видела, а восхищаться не устаю.

Вероника слушала красивые мужские голоса, быстрые переливы аккомпанемента. Ей было очень хорошо. Должно быть, счастливы люди, способные душевно петь прямо на улице, оставив дневные заботы где-то за гранью сознания. Девочка ощутила потребность в мире и спокойствии, хорошо бы позабыть обиды, полюбить всех-всех людей и ни на кого не сердиться. Думала о Гоше. Зря он с ними не поехал.

Помирила ребят Лиз. Соседи отправлялись в Германию, их отпуск окончен. Накануне отъезда устроили пикник, куда пригласили Игоря и Веронику. Оказавшись среди незнакомых взрослых людей, Ника невольно держалась товарища, а он опекал её, показывая своё великодушие. Лиз вела себя тактично, уделяя внимание обоим гостям. Её тётя была родом из Харькова, она с интересом расспрашивала о жизни в России, о школе, о гимнастике. Удивилась, узнав, что Вероника занимается в бесплатной секции:

– Надо же! Я думала, теперь всё на коммерческой основе.

– Много платных групп, но если тебя находят перспективной спортсменкой, то не надо денег.

– Значит, ты перспективная? – улыбнулась женщина. – Ладно, не смущайся. Просто мы тебя художницей числили, а ты, оказывается, спортсменка.

– Тётя Мария тоже занималась спортом, – пояснила Лиз, – а теперь тренирует маленьких фигуристов.

– Да, были времена, – улыбнулась женщина. – Спорт – это хорошо, но рисовать не бросай. Деверь признал в тебе талант.

– Трудно всё успеть.

– А братишка твой не рисует?

– Кто? – удивилась Ника.

– Гоша.

До этого дня соседи принимали Веронику за сестру Игоря и были удивлены, узнав, что они вовсе и не родня. Ника сказала, что была бы рада иметь такого брата. Она это сделала специально. Пусть мальчишка не воображает, будто она в него влюблена. Наблюдая, какими глазами Игорёк смотрит на Лиз, девочка старалась убедить себя, что её интерес прошёл. Лиз грустила, скоро в школу. Ей нравится учиться. Но кто не любит отдыхать? У русских ребят ещё больше месяца каникул впереди.

Пикник немцы тщательно продумали. Играли, устроили смешные эстафеты. На прощание Игорю подарили ежедневник в бордовом переплёте, а Нике небольшой пейзаж в скромной раме. Папа Лиз – художник-любитель, он пишет акварели для родных и друзей. Пейзаж девочке понравился, она узнала изображённое на картине место, где часто делала разминку. Обменялись электронными адресами. Обещали присылать фотографии, делиться впечатлениями.

На следующий день ещё до рассвета соседний коттедж опустел, работники клининговой фирмы наводили в нём чистоту, готовили к приезду новых туристов. Игорь ходил с унылым видом, не расставался с подарком. Скоро все заметили, как мальчик записывает что-то в ежедневник. Сначала думали, завёл дневник, но со временем поняли – поэзия. Взрослые делали вид, что не видят. К подростковой лирике все относятся бережно – с каждым такое случалось, и каждый знает, как неловко быть пойманным. Веронику же мучило любопытство. Перемена, произошедшая в Игоре после отъезда Лиз, потрясла девочку, она окончательно забыла о былой симпатии к нему. Как мог весёлый, заводной парнишка, шалопай и приколист превратиться в задумчивого философа – этакий Пьеро вместо Буратино. Ника просила Игоря дать ей посмотреть ежедневник, но мальчик даже «одним глазком взглянуть» не разрешал. Купил подходящую по размеру сумочку с длинным ремешком, носил её через плечо, пряча туда свои тайны.