Страница 25 из 191
Я не выдержала и вскочив, вышла на воздух.
Тихие, нежные звезды, едва появившись, сразу же скрывались за спиной черных, мрачных туч.
Тихие, нежные звезды.
- Папа, я так хочу… к тебе.
Нет, нет, чтобы ты вернулся.
Не могу, не могу! Не мучай меня.
Сама себя…
- Не думай об этом,- сочувствующе произнес голос за спиной.
- О чем? Откуда ты знаешь? – я обернулась, уже зная, кого я увижу.
- Они не вернутся,- ответил Алан, вместо того, чтобы отвечать на мой вопрос.
- Откуда ты знаешь? – повторила я уже требовательнее.
- Увидев твою реакцию на его рассказ, да и то, как ты тоскуешь, было легко догадаться, что ты кого-то потеряла.
- Я не хочу об этом говорить,- мой голос звучал лживо. Больше всего на свете я желала, чтобы все это обернулось всего лишь сном. Я проснулась бы утром и побежала бы к папе, как в детстве и …
- Я тебя понимаю,- медленно выговорил он,- мне кажется … лишь после того, как ты сказала, я прочувствовал, понял его боль. Но знаешь,- добавил Алан, перестав говорить с трудом,- он мне все равно не нравится!
Я улыбнулась, забыв о своих недавних переживаниях.
- Я хочу показать тебе море, хоть оно и загажено,- я сморщила нос от его слов,- оно все равно прекрасно при закате.
- Да,- протянула я,- может, когда-нибудь ты увидишь мой мир. Он…- я не знала, какой эпитет употребить. Любого было мало.
Лицо Алана просветлело, отвечая мне без слов.
Тишина как-то неловко повисла между нами. Слишком уж тяжелы были мои мысли. Я должна была отгородиться от них.
Любой ценой.
Требовалось что-то сказать, с чего-то начать… и я спросила:
- Ты любишь картины? - это была моя самая любимая тема разговора. Я переминалась с ноги на ногу и смотрела куда угодно, но не на него.
Он взглянул на меня.
Я услышала пение ветра меж деревьев и биенье пульса звезд над головой.
Он ответил:
- Нельзя сказать, чтобы нет. Скорее да, чем нет. Но я ими редко когда интересовался.
Я села на землю и склонила голову набок:
- Я обожаю картины. В них целый мир, мир мгновенья,- прошептала я, не сводя глаз с небесной черноты.
Кажется, когда смотришь на иную картину, что взяли ленту времени и нарезали ее тонкими кусочками.
- А ты, что любишь? – спросила я его.
- Многое,- он собирался с мыслями,- фильмы, например, эту землю,- он нежно провел по ней рукой и взгляд его затуманился. Затем он улыбнулся,- понимаешь для меня еще очень важно то, что я изучаю в университете. Это мое будущее.
- А что больше всего? – я неосознанно наклонилась к нему поближе. - Точные науки. То, что сокрыто за небом. Там есть какая-то тайна в этой вышине. Тайна невозможного,- прошептал он,- хотя, конечно, мы и так шагнули за грань реального. Лишь там наше спасение, если мы успеем спастись. Но все равно мы слишком много угробили, чтобы спасти все…
Алан замолчал, словно утомившись.
- А что ты делаешь в свободное время? – я ждала ответа, затаив дыхание.
Узнавать человека, словно входить в незнакомый дом и, замерев от волнения, открывать одну дверь за другой. Дом, пронизанный тайнами. Только дальше прихожей нас не пускают. Обычно.
- Ну, а что обычно делаешь ты? – ответил он вопросом на вопрос, хитро ухмыльнувшись.
Я улыбнулась. Загадочно.
- Рисую.
Расправив крылья, лечу в бушующее море грез.
- Ты рисуешь,- удивился он.
- А что? - я выпятила нижнюю губу, обидевшись.
- Ничего,- ответил Алан,- просто у нас никто не рисует. Все делают машины. Зачем рисовать, если машина сделает все за тебя.
- Мой самый страшный кошмар…- тихо сказала я в темноту.- Неужели ты не понимаешь, что живой человек должен творить, иначе… иначе жизнь не возможна! – я почти кричала,- это будет не жизнь!
- Успокойся,- мягко сказал Алан, но в глаза его закралась боль.
- Машина не внесет душу…- я уже говорила спокойно,- это будет лишь красивая бумажка, а создатель - груда железа.
- Не знаю,- прошептал Алан,- ты разрушаешь все, во что я всегда верил. Но мне кажется, что в чем-то ты – права.
Ночью я просыпаюсь и решаю выйти из дома, сами понимаете зачем.
В коридоре меня останавливают голоса.
Я узнаю хрипловатый, сильный голос Алана и легкий, мелодичный Кэтис.
- Ты можешь не волноваться,- говорит Алан,- я выследил его.
- Ал,- Кэтис едва не плачет, задыхаясь,- ты не должен, пожалуйста! – я осторожно выглядываю, и вижу, как Кэтис цепляется за его руку и смотрит на него широко открытыми, молящими глазами.
- Ты его жалеешь? Ты жалеешь насильника? – выдыхает Алан, и добавляет,- ты знаешь, что выхода нет, ты ведь знаешь – кто он?
- Кто? – спрашивает Кэтис.
- Он – сын главы,- шепчет Алан.
- Я…я тогда,- Кэтис вся дрожит,- но они.
- Вот именно - они даже не попытались.
- Ты отомстишь? – спрашивает Кэтис,- но я…я сама не знаю! Правильно ли это? Раньше мне казалось…- голос ее срывается,- что все достойны жизни, что все…
- Я узнал, ты не последняя. Глава все спускает ему с рук. Я поймал его, когда он собирался.
- Я отомстил за тебя, Кэти, – говорит он твердо и без тени жалости к преступнику,- и я узнал, сколько их. Десять жизней, Кэти, и не все смогли убежать, как ты.
- Убил, - шепчет она.
Он кивает.
Мне становится холодно, так холодно.
- Мне жаль, что такие люди существуют,- печально говорит
Алан,- и мне жаль, что я – такой. Смог. Как гадостно мне было…. Я – убийца…
- У тебя не было выхода! – Кэтис обнимает его.- Его никогда бы не посадили, и он продолжал бы убивать и ломать жизни.
Я вся трясусь, тихонько отступая.
И в тоже время, я понимаю, что это, если вина доказана, справедливо. Это была необходимая мера, раз полиция, или что там у них вместо полиции, бездействовало. Я сама убила бы за тех, кого люблю. И умерла бы. Без единого слова и мысли. Ради тех, кого люблю...
И мне страшно, что я могу думать так.
Убийству нет оправдания.
Но если зло необходимо остановить?