Страница 24 из 191
Их первый закон
К вечеру мы подошли к обветшалому, давно покинутому зданию. На вид оно был готово рассыпаться.
- Интересно, почему из трубы идет дым? Там сто лет никто не жил! – пробормотал себе под нос Алан и остановился в задумчивости.
Мы вошли внутрь. Я увидела усыпанный штукатуркой, местами проломленный пол, обшарпанные стены, старый, выцветший стол – одной ножки у него не хватало и чье-то ложе из грязных, разноцветных тряпок в углу. И тут я почувствовала ОПАСНОСТЬ…
«Закрой глаза и слушай себя. Слушай…»
Холодок по позвоночнику.
«Слушай. Желай услышать и ты услышишь…»
Это была медитация или молитва, не знаю.
Одна секунда – лезвие вечности над головой.
Я видела его за спиной.
Одна секунда от жизни и до смерти.
Я бросилась из-за всех сил вбок, на ходу группируясь, перекувырнулась через плечо, как учил папа.
Вперед!
Там, где я стояла, обрушился пол от прыжка. Враг промазал, влетев в стену.
Я приняла стойку зенкуцу-дачи и поставила руки, как положено, сжав кулаки – обе ноги полусогнуты, локти на ширине плеч.
( Зенкуцу-дачи = стойка в карате. Одна нога впереди, согнута в колене, другая позади, прямая, опирается на носок.)
Кэтис сделала шаг, не смотря под ноги, и провалилась в подвал.
Я ждала. Ярость бушевала в крови. Враг. Привкус крови на языке. Он валялся на полу. Вдруг он вскочил и ринулся на меня. Он оче-е-ень ошибся. Подсечка и немного помочь упасть. Он был быком, летящим на красную тряпку. Я заломила его руку, выгибая запястье. Он взвыл.
Алан вбежал в комнату.
- Мери, что случилось? – его сумасшедшие глаза остановились, застыли на мне.
Я рывком подняла голову, и посмотрела на него, сквозь потные волосы, прилипшие ко лбу и частично закрывающие обзор.
- Где ты был?! – адреналин улегся еще не до конца и поэтому я говорила более резко, чем мне хотелось, рискуя оттолкнуть.- Нас тут чуть не убили, пока ты где-то шляешься!
Он холодно взглянул на меня. Никогда не смотрел он на меня так.
- Мери, прошло всего две минуты.
Я смахнула волосы с лица свободной рукой:
- Ладно,- мой голос казался мне чужим. Неужели я – Мери вернулась в прошлое…
Стала жестокой, сильной, отвечающей ударом на удар. Стала умершей Мери, той Мери, которая была частью Ежика, той Мери, которая была отражением его во мне, которая сотворила из него кумира и подражала ему во всем, той Мери, что умерла вместе с ним.
Я так хотела вернуться, даже сейчас, даже несмотря на эту любовь… Глупую влюбленность, в которой я погрязла, как в болоте – цветущем болоте - чарусе.
Я закрыла глаза, отдавшись воспоминаниям и выпустив того мальчишку, и слезы текли по моим щекам.
- Мери, ты что плачешь? Мери, прости меня, пожалуйста, прости,- пылко взмолился Алан, держа меня за плечи.
Я вывернулась из его объятий, не знаю почему, что-то требовало этого.
-Ты ни в чем не виноват,- с усилием произнесла я. Я не смотрела на него. Я хотела стереть слезы с лица рукавом, но костюм не впитывал влагу. У меня возникло желание броситься прочь, убежать и, чтобы он больше никогда не встретил, не увидел меня. Сдержать рыдания было чудовищно сложно.
Если бы не папа, я бы была совсем другой.
Алан тем временем связывал нападающего какими - то тряпками,
найденными здесь, скрутив из них жгуты.
- Извини, что я так сорвалась,- я бросила на него быстрый взгляд.
Он улыбался мне.
- Ой, а там Кэтис,- я махнула рукой в сторону дыры.
- Чего ж ты не сказала раньше,- он осторожно, опираясь на руки, опустился в темный провал.
Я подбежала к дыре и прыгнула вслед за ним.
Алан тотчас же накинулся на меня:
- Ну, как так можно? – выражения его лица укоряло меня без слов. Он показался мне чем-то похожим на папу - не внешностью, не манерой поведения, а чем - то внутренним, возможно заботой обо мне.
« Маша, куда ты выбегаешь»,- папа дергает меня за руку и возвращает на место. Мы переходим дорогу.
« А что? Зачем мне идти сбоку от тебя?» - его тело, закрывает меня от машин.
«Чтобы тебя не сбили, глупышка!»
Я была опять готова заплакать. Как так можно!
Алан нежно сжал мне руку, и мы пошли искать Кэтис и вскоре наткнулись на нее.
Она лежала на полу и слабо стонала. Мы одновременно бросились к ней.
- Что с тобой? - испуганно спросила я. Как я могла забыть про нее!
- Голова,- не открывая глаз, всхлипнула она жалобно.
- Сейчас все пройдет,- ободряюще и уверенно пообещал ей Алан.
Он открыл предусмотрительно взятую с собой сумку.
Позже мы сидели рядом со связанным, и он рассказывал нам о своей жизни.
Оказалось, на нападение его толкнул зверский голод. Мы угостили его своей едой. Он жевал бутерброды, держа их в связанных руках, и говорил.
- Она была такая красивая, моя Патрис, моя маленькая сестричка,- нападающий смахнул одинокую слезу,- такая добренькая. Болтушка, правда и легкомысленная чуть-чуть. Но все равно… и родители нас не любили. Она была моим единственным другом…. А теперь ничего не осталось.
- Почему? - я опустилась рядом с ним на пол,- Будет любовь.
- Здесь? - он фыркнул.- Ты начиталась слезливых сказочек, детка!
Обида ударила меня, точно кнутом. Я встала и отошла к окну.
- ОНИ раскрыли, что ИХ ПЕРВЫЙ ЗАКОН нарушен. Она ведь никому не вредила! Она просто жила! Разве это преступление? – его слова даже сами по себе были страшны, но выражение, с которым он их произнес! Тихая скорбь и невыразимый внутренний ужас. Он пытался это скрыть да не получилось.
- Что?! - выпалила я.
- Они хотели убить ее, но я не позволил и, тогда они изгнали ее и меня. А ведь это… равносильно смерти.
- Право на жизнь, так? - Алан взглянул на него со смесью презрения и сочувствия, и я не могла определить, что преобладало.- А вы ее прятали?
- Родители хотели ее выдать, но я не дал, не позволил. Я не скажу, чем я их шантажировал. Это глубоко личное.
- Зря не выдал ее,- жестко проговорил Алан.
- Ал! - Воскликнула Кэтис, гневно взирая на него.- Как ты можешь?
- А что! Если не контролировать – все сдо…
- А ты не думал,- медленно начала я,- что на ее месте могла бы оказаться твоя сестра, если бы она у тебя была или ты сам? Что бы тогда ты испытывал?
Горечь терзала меня! Неужели я в нем так ошиблась!
Алан провел рукой по лбу. Когда он взглянул на меня, его бездонные глаза были затуманены.
- Прости меня,- сказал он парню,- просто мне трудно забыть все, что мне вбивали в голову с детства.
- Так и быть,- отозвался парень, - может, вы снимете с меня веревки для разнообразия, раз уж согласились выслушать.
Алан нагнулся и, вынув нож из мешка, перерезал веревки.
Любопытство жгло меня все сильнее.
- Что за…ой,- я забылась. Опять
Понимание отразилось на лице Алана.
- Право на жизнь,- еле слышно ответила Кэтис,- это право дается лишь, когда умирает кто-нибудь в семье или тем, у кого нет родственников. Так следят, чтобы численность не превышалась и чтобы продуктов хватало на всех. А если обнаружат спрятанных детей, то их и родителей убивают или изгоняют.
- Кто вы такие, чтобы решать жить им или умереть? Господь бог? – едко спросила я, содрогнувшись от ужаса, от бездушия этого закона и людей, принявших его.
- А что мы можем сделать?- безразлично задал парень риторический вопрос. Его вид ясно говорил - ничего.
- Построить новые города, найти, изобрести какой-нибудь способ! Взбунтоваться на худой конец! – я горячилась.
- Легко говорить, - Кэтис не воспринимала меня всерьез. Она махнула рукой в мою сторону.- Я родилась, когда умер мой брат, а Алан, со смертью своего деда. И каждый раз мы видим укор в глазах своих близких. Почему умерли они, а мы за счет этого смогли родиться и жить?
- Но вы же не виноваты! – воскликнула я.
Кэтис отошла от меня, повернувшись ко мне спиной и ничего не ответив. Я метнула быстрый взгляд на парня.
Он весь был безучастие. Сидел, привалившись к стенке, погруженный в бесконечное страдание, волны которого отражались на его лице.
- Все будет хорошо,- ласково пообещала я ему.
Он посмотрел на меня, как на ненормальную.
У него был такой вид, как будто умер он, а не она.
Кому тяжелее было - мне, бившейся в сумасшедшей истерике или ему в непробудном отупении?
Я прошла через это.
Я – жива!
Но теперь той меня нет, и она никогда не вернется. Хотя такое происходит с нами каждый день. Мы меняемся.
И он не вернется тоже.
- Вот моя милая сестренка,- он едва не плакал, откинув покрывало с лица девушки.
Я подошла и присела рядом с нею.
Глаза Патрис были прикрыты. Черты чуть желтоватого, болезненного лица были удивительно гармоничны, чисты и ясны. Тонкая шея, как тростинка в вырезе рубашки. Я приложила к хрупкому, дистрофичному запястью пальцы.
Она была мертва.
- Покойся с миром,- прошептала я, укрывая ее.
Парень упал на покрывала и обнял ее, рыдая.
Такая молодая, красивая и умерла… Как несправедливо! Как папа! Мой Ежик…
Я отошла к окну и прижалась к нему, захлебываясь болью, рыданьями.
Я закусила губы, но все равно…
Я обернулась и бросилась вон.
Надеюсь, что им там хотя бы тепло.
Я услышала, как Алан бежит за мной, но Кэтис говорит ему:
- Ей нужно побыть одной.
Я так благодарна ей за это. Больше всего я хотела, чтобы этот кошмар закончился.