Страница 20 из 113
– Любовь моя! Я не верю, что это правда, – прогнусавил Гарольд, прильнув к решетке. – Такое чистое создание как ты не могло убить невинное дитя! Завтра я расскажу об этом всем! Прямо на площади я зачитаю свое новое произведение, посвященное тебе! Силой слова я прожгу их сердца и открою им глаза на правду!
С досады я легонько тюкнулась головой об пол. Неужели на мне столько грехов, что простого сожжения моей судьбе мало? Обязательно необходимо пережить еще и публичный позор, а также повесить на совесть труп этого недотепы? Вздохнув, я сказала:
– Гарольд, не надо. Тебя ведь могут обвинить в преступной связи со мной. Кстати, как тебе удалось сюда прийти?
Писарь улыбнулся, плотнее прильнув к решетке.
– Сегодня дежурит мой родственник. Уговорил пустить.
– Но если кто-то узнает о нашем разговоре, решат, что ты мой сообщник. Тебя сожгут вместе со мной!
Плечи Гарольда гордо выпрямились и, вскинув голову, он произнес:
– Пусть! Я с радостью разделю с тобой участь! А потом о нашей любви напишут балладу! И буду помнить вечно! Кстати, я сделал небольшой набросок.
С этими словами писарь полез в карман. Сообразив, что будет дальше, я в ужасе запричитала:
– Гарольд, не надо!
Но было поздно. Как известно, больше всего любят петь люди без слуха, но зато с отвратительно громким голосом. С поэтами ситуация та же. Прокашлявшись и приняв соответствующую позу, Гарольд начал:
– О, ты! Прекрасное созданье! Мой яркий луч, мой идеал! В твоей душе лишь состраданье! Таких, как ты, я не встречал! Ты подарила мне надежду на счастье, радость и покой! Наш океан любви безбрежный вдвоем переплывем с тобой!
Мне искренне хотелась подарить бедняге покоя вечного, утопив хотя бы в ведерке. И в принципе, перспектива совместного сожжения была уже не столь угнетающая, хотя я бы предпочла по отдельности, и чтоб этого недопоэта сожгли прямо сейчас.
Видимо, есть на свете справедливость. Или просто надо чего-то очень сильно захотеть, тогда сбудется. Поперхнувшись очередной строфой, Гарольд осел на землю, а из-за его спины вышел мужчина в знакомом мне черном костюме. Обрадовавшись возможности, я хотела произнести, наконец, три важных слова, но взглянув на руку парня, поняла, что бестолку. Почерневшая ладонь явно доказывала, что я опоздала. Проклятье вступило в силу.
Молча подойдя к решетке, Ворон стал ловко орудовать отмычкой. Действительно, не соврал: много у него талантов. Осторожно, без лишнего шума открыв дверь, полуэльф, наконец, соизволил обратиться ко мне.
– Вставай, живо.
– Зачем? Хочешь выкрасть меня, а потом снова сдать короне за награду?
– Нет. Мне предложили за тебя кое–что большее, чем деньги.
– И что же?
– Мою жизнь.
– Это кто это так расщедрился? – удивилась я.
– Не знаю, но у меня есть неделя, чтобы привести тебя.
Час от часу не легче. Какой-то прямо нездоровый рост спроса на мою персону. Может, братец как-то узнал, что я влипла, и подсуетился? Или же…нехорошее подозрение закралось в душу.
– Что именно тебе обещали за то, что приведешь меня?
– Избавить от проклятья. Так что хватит болтать, пошли.
Что и требовалось доказать.
– Спасибо, но мне и тут неплохо. А попробуешь увести силой, закричу.
Ворон озадачено захлопал глазами.
– Ты же все равно умрешь. Какая тебе разница, как?
– Не скажи. Одно дело сгореть на костре и совсем другое попасть в вечное рабство к теневику. Подозреваю, что у него ко мне давние счеты, поэтому, извини.
Полуэльф явно не ожидал от меня такого ответа. Зло сплюнув, он заявил:
– Верно люди говорят. Дрянь ты и есть.
– Хороша песня. Сам меня продал, а теперь возмущаешься, что мне за тебя в петлю лезть не хочется?
– Ты загубила невинную жизнь и заслуживаешь наказания!
Я вздохнула.
– Не тебе об этом судить, это во-первых. Во-вторых, одно дело просто умереть, а другое пройти через ритуал. И, в-третьих, если отдашь меня в лапы того чудовища, то чем ты будешь лучше, чем я?
На несколько секунд парень задумался, но все же ответил:
– Я буду об этом сожалеть, но сделаю из необходимости. Во мне нуждаются, без меня люди пропадут.
– А я, по-твоему, никому не нужная бесчувственная скотина. Спасибо, весьма приятно.
Ворон молча опустился на землю: переговоры явно зашли в тупик.
– Что мне теперь делать? – обреченно спросил он.
– Попробуй попросить, – пожала я плечами.
– О чем?
– О помощи.
Полуэльф уставился на меня так, будто видел впервые.
– Ты можешь снять его?
– Уже нет. А вот если бы кто-то поговорил со мной на поляне, не сидел бы здесь со скорбной миной.
– Так ты знала, о проклятии?
– Еще бы. Своими глазами видела, как ты камень схватил. Он был проклят, – я все-таки сказала то, что хотела.
Услышав это, Ворон схватился за голову.
– А я-то еще думаю, зачем мне такой большой срок дали! Ведь он же просто сказал: «верни то, что принадлежит мне»!
– Где камень? – встревожилась я.
– Продан, – полуэльф сокрушенно развел руками.
– К сроку найдешь?
– Нет. Купец уже отбыл в неизвестном направлении, – Ворон обреченно посмотрел на свою почерневшую кисть.
– Ладно, давай договоримся. Ты вытаскиваешь меня отсюда и больше не пытаешься заработать на сдаче кому бы то ни было. Я в свою очередь отведу тебя к тому, кто сможет помочь. Все честно: жизнь за жизнь.