Страница 33 из 45
Пепел мельком взглянул на человека в тени и тотчас отвернулся.
– Ты все равно что наблюдатель, Халиакс! – бросил он.
– А ты, похоже, забыл, в чем наша цель, – сказал темный. Его холодный голос сделался более резким. – Или же у тебя просто свои цели, иные, чем мои, а?
Последние слова он произнес веско, так, словно в них было некое особое значение.
Вся надменность Пепла разом оставила его, словно вода из ведра вылилась.
– Нет-нет! – ответил он, оборачиваясь к огню. – Разумеется, нет!
– Это хорошо. Не хотелось бы думать, что наше давнее знакомство подходит к концу.
– Да-да, мне тоже!
– Напомни-ка мне, Пепел, в каких отношениях мы состоим, – произнес человек в тени. Сквозь его терпеливый тон проступил осколок глубинного гнева.
– Я… я тебе служу! – Пепел сделал умиротворяющий жест.
– Ты орудие в моей руке, – мягко поправил человек в тени. – Не более того.
Лицо Пепла сделалось слегка вызывающим. Он помолчал.
– Я не…
Мягкий голос вдруг отвердел, точно прут рамстонской стали:
– Ферула!
Вся ртутная грация Пепла враз испарилась. Он пошатнулся, тело его окаменело от боли.
– Ты орудие в моей руке, – повторил холодный голос. – Скажи это вслух.
Пепел на миг сердито стиснул зубы, потом дернулся и вскрикнул – скорей как раненое животное, чем как человек.
– Я орудие в твоей руке! – выдохнул он.
– Лорд Халиакс.
– Я орудие в твоей руке, лорд Халиакс! – поправился Пепел и, весь дрожа, рухнул на колени.
– Кому ведома глубинная суть твоего имени, Пепел? – проговорил тот медленно и терпеливо, точно школьный наставник, повторяющий забытый урок.
Пепел обхватил себя трясущимися руками и скорчился, зажмурив глаза:
– Тебе, лорд Халиакс.
– Кто хранит тебя от амир? От певцов? От ситхе? От всего, что способно причинить тебе вред в этом мире? – спрашивал Халиакс со спокойной учтивостью, как будто ему и впрямь был интересен ответ.
– Ты, лорд Халиакс, – голос Пепла звучал как негромкий обрывок боли.
– А чьим целям ты служишь?
– Твоим целям, лорд Халиакс! – выдавил Пепел. – Твоим, и ничьим более!
Висевшее в воздухе напряжение развеялось, и тело Пепла вдруг обмякло. Он рухнул на четвереньки, и с его лица дождем посыпались на землю капли пота. Белые волосы прилипли к его лицу.
– Спасибо, владыка! – искренне выдохнул он. – Я этого больше не забуду!
– Забудешь. Ты слишком привязан к своим жестоким забавам. Как и вы все.
Скрытое под капюшоном лицо Халиакса повернулось из стороны в сторону, обводя взглядом каждую из фигур, что сидели у костра. Они нервно шевельнулись.
– Я рад, что решил сегодня сопровождать вас лично. Вы ненадежны и привержены своим прихотям. Некоторые из вас, похоже, забыли, к чему мы стремимся, чего хотим достичь.
Прочие, сидевшие у костра, слегка передернулись.
Капюшон вновь обернулся к Пеплу:
– Однако я тебя прощаю. Быть может, если бы не приходилось напоминать об этом вам, я бы и сам это забыл. – Последние слова прозвучали довольно резко. – Ну же, доверши то, что мы…
Холодный голос осекся, темный капюшон медленно запрокинулся, глядя в небо. Воцарилось выжидающее молчание.
Те, кто сидел у костра, замерли абсолютно неподвижно, и взгляды у них сделались пристальными. Все, как один, вскинули головы, словно глядя в одну и ту же точку на сумеречном небе. Словно пытаясь уловить запах, принесенный ветром.
Мое внимание привлекло ощущение, будто за мной следят. Я почувствовал напряжение, будто воздух стал чуточку другим. Я сосредоточился на этом, радуясь возможности отвлечься, радуясь чему угодно, лишь бы оно еще на несколько секунд отвлекло меня от необходимости мыслить здраво.
– Они идут! – тихо произнес Халиакс. Он встал, и тень, клубясь, черным туманом хлынула от него во все стороны. – Живей! Ко мне!
Прочие встали со своих мест у костра. Пепел с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, преодолел полдюжины шагов, что отделяли его от костра.
Халиакс раскинул руки, и тень вокруг него распустилась, точно цветок. Затем каждый из них развернулся с наработанной легкостью и зашагал в сторону Халиакса в окружавшую того тень. Подходя ближе, они замедлили шаг и плавно начали исчезать, точно были сделаны из песка, разметаемого ветром. Один лишь Пепел оглянулся, и в его кошмарных глазах мелькнул гнев.
А потом все исчезли.
Не стану отягощать вас рассказом о том, что было дальше. Как я бегал от трупа к трупу, лихорадочно пытаясь нащупать признаки жизни, как учил меня Бен. Как тщетно пытался вырыть могилу. Как ковырял землю, пока не сбил пальцы до крови. Как нашел своих родителей…
Наш фургон я нашел уже в самый мрачный ночной час. Наш мерин унес его на добрую сотню ярдов прочь по дороге, прежде чем издохнуть. Внутри все выглядело таким нормальным, таким спокойным и уютным. Меня ошеломило то, что в глубине фургона так сильно пахнет ими обоими.
Я зажег все лампы, все свечи, что нашлись в фургоне. Свет меня не то чтобы утешил, но это было настоящее, подлинное золотое пламя, не тронутое синевой. Я открыл отцовский футляр с лютней. Лег на родительскую постель, положил рядом лютню. От маминой подушки пахло ее волосами, ее объятиями. Спать я не собирался, но уснул.
Проснулся я, кашляя и задыхаясь. Все вокруг было в огне. Разумеется, это все свечи. Все еще пребывая в шоке, я принялся пихать вещи в сумку. Двигался я медленно и бесцельно. Мне было совсем не страшно. Я спокойно достал из-под своего горящего тюфяка Бенову книжку. Ну чем теперь мог меня напугать обычный пожар?
Я уложил в футляр отцовскую лютню. Ощущение было такое, словно я ее краду, но я не мог придумать, что еще взять на память о них. Ведь и он, и она тысячу тысяч раз касались ее деревянных боков!
Я ушел прочь. Я шел через лес, пока заря не окрасила восточный край небосвода. Когда запели птицы, я остановился и бросил сумку. Достал отцовскую лютню, прижал ее к себе. И заиграл.
Пальцы у меня болели, но я все играл и играл. Играл до тех пор, пока на струны не брызнула кровь из пальцев. Играл, пока солнце сияло сквозь кроны. Играл, пока не заныли плечи. Играл, стараясь ни о чем не вспоминать, пока наконец не уснул.
Глава 17
Интерлюдия. Осень
Квоут вскинул руку, останавливая Хрониста, обернулся к ученику и нахмурился:
– Баст, не надо на меня так смотреть.
Баст, похоже, готов был удариться в слезы.
– Ох, Реши! – выдавил он. – Я и не подозревал!
Квоут махнул рукой, словно рубя воздух ребром ладони:
– Тебе неоткуда было это знать, Баст, да и незачем заострять на этом внимание.
– Но, Реши…
Квоут посмотрел на ученика сурово:
– Ну что такое, Баст? Что мне теперь – плакать, волосы на себе рвать? Проклинать Тейлу и всех ангелов его? Бить себя в грудь? Нет. Все это дешевая театральность. – Его лицо немного смягчилось. – Я ценю твою заботу, но это всего лишь часть истории, и даже не худшая ее часть, и не для того я об этом рассказал, чтобы на жалость напрашиваться.
Квоут отодвинул стул и встал.
– А потом, все это случилось много-много лет назад. – Он махнул рукой. – Время – великий целитель, и все такое.
Он потер руки:
– Ну-с, схожу-ка я принесу дров, чтоб на всю ночь хватило. А то ночка будет холодная, если я хоть что-нибудь смыслю в погоде. А ты можешь пока подготовить для выпечки пару караваев да заодно попытаться взять себя в руки. Лично я не намерен рассказывать дальше, пока ты пялишься на меня этакими слезливыми коровьими глазами.
С этими словами Квоут ушел за стойку и, пройдя через кухню, вышел через черный ход.
Баст кое-как вытер глаза и проводил наставника взглядом.
– С ним все нормально, пока у него дело есть… – тихо сказал Баст.
– Прошу прощения? – машинально переспросил Хронист. Он неловко поерзал на стуле, словно хотел встать, да не знал, как повежливей отпроситься.