Страница 13 из 19
– Ты с верхних ярусов, да? – спрашивает он, хватая медсестру за руку, когда она пытается вколоть ему снотворное.
Эта встреча случается, когда Туке только начинает жить с Рени.
– Когда-нибудь хронографисты тоже будут жить на верхних ярусах, – говорит Лея. – Странно, что все еще не живут. – Да, небожители именно так и разговаривают – резко и открыто.
«Может, они и не умеют иначе?» – думает Туке. Он все еще держит медсестру за руку и называет свое имя. Она смотрит ему в глаза и называет свое. Ресниц и бровей у нее нет. Туке уже видел небожителей прежде, но не думал, что будет держать одного из них вот так вот за руку. Обычно они появлялись в его отделе и проверяли работу служб и систем, давали совет, как улучшить нейронные реконструкции прошлого. Каждый хронограф по совместительству художник. Все зависит от того, под каким углом он смотрит на вещи. Так что если отправить в одно и то же прошлое двух хронографистов, то суть реконструкции может быть одна, но детали начнут различаться. Обычно это оттенки цветов, конструкции, мимика. Так что прошлое зависит от того, кто на него смотрит.
– Но какое оно на самом деле? – спрашивает Лея. – Не в реконструкции, а когда смотришь на него, вдыхаешь его.
– Почему бы тебе не попробовать самой? – спрашивает Туке.
– Почему бы тебе не стать медсестрой? – отвечает вопросом на вопрос Лея.
Туке думает об этом пару секунд и улыбается. Лея тоже улыбается. Небожитель улыбается. Эта улыбка мелькает перед глазами Туке больше месяца. Даже с Рени.
– Что ты думаешь о небожителях? – спрашивает он свою жену.
– Думаю, что все они какие-то стерильные, – говорит она.
Туке смотрит на нее, хочет спросить, занималась ли она когда-нибудь сексом с небожителем, но не спрашивает, не решается. Как-то раз, еще до встречи с Рени, желая купить немного синтетического псилоцибина, Туке спустился на нижние ярусы. Ад гудел и переваривал сам себя, словно гигантская пищевая система. Люди торговали своими органами. Старик с искусственными легкими, которые были закреплены у него сзади в рюкзаке, хватал прохожих за руки, предлагая купить его глаза, почки, желудок. Он не признал в Туке жителя средних ярусов, не признал в нем даже мужчину.
– Могу продать свои гениталии! – кричал он, идя следом за ним. – Они хоть и старые, но еще работают. Дешево!
Чтобы отвязаться от него, Туке зашел в первый попавшийся на глаза бар. Пара проституток стрельнули в его сторону своими глазами – кажется, еще настоящими, а не имплантированными. Туке не собирался ни снимать женщину, ни пить. Ему нужен был только псилоцибин, но в этот вечер… он и сам не знал, как оказался в постели женщины из нижних ярусов. Это станет не самым приятным воспоминанием в жизни Туке.
– Фу! – скривится Рени, когда он расскажет ей о той встрече.
После этой истории они будут спать в разных комнатах почти два месяца. Потом все как-то нормализуется, превратится в шутку, а под конец и вовсе забудется. Вот только… Когда Туке очнется после очередного прыжка в прошлое и увидит уже знакомое лицо Леи, он вспомнит то, что случилось с ним однажды на нижних ярусах. Вспомнит сразу, как только поймет, что пробуждение его на этот раз не было случайным.
– Ты хочешь заняться со мной сексом? – спросит он Лею.
– Что? – удивится она, и если бы у нее были брови, то они бы поползли вверх.
Туке смутится. Лея рассмеется.
– Я просто хотела поговорить, – скажет она. – Хотела послушать о том, какая на самом деле была жизнь в прошлом, потому что… – Лея снова улыбнется, но на этот раз как-то нервно, – потому что то, что можно увидеть в нейронной реконструкции не совсем отражает то, что в действительности. Скажи, та жизнь и правда была похожа на жизнь нижних ярусов комплекса? Потому что если верить реконструкциям и учитывать требования цензуры, то…
– Нет, та жизнь совершенно не похожа на жизнь нижних ярусов, – скажет Туке. – Скорее это… тот мир, где живу я. Не самый хороший и не самый плохой. Как и люди. Мы не такие грязные и деградировавшие, как люди с нижних ярусов и не такие стерильные, как небожители.
– Вот как? – спросит Лея, и Туке сможет поклясться, что увидит в тот момент, как блеснут гневом ее фиолетовые глаза. – Так ты считаешь нас стерильными?
– Вы чистые.
– Это разные вещи.
– Нет. Можешь обижаться, но вы отличаетесь от нас так же, как мы отличаемся от жителей нижних уровней.
Туке так и не поймет, почему расскажет Лее о своей встречи с проституткой с нижних ярусов. Не поймет и она. Вернее поймет, но как-то не так, на свой небожительный лад.
– Так ты хочешь сказать, что в прошлом, которое ты изучаешь, тоже были мутанты? – спросит Лея.
– Нет, – устало качнет головой Туке.
– Но ты сказал, что занимался сексом с проституткой мутантом.
– У нее на лице не было написано, что она мутант. Я понял это позже.
– И в чем суть этой истории?
– В том, что на нижних ярусах она нормальный человек, а для меня уродец. Я не знаю, как небожители в действительности относятся к средним ярусам, но думаю, нечто подобное имеет место. Это, как три ступени нашего общества. И такие как я, стоят между Раем и Адом. Нам проще понять верх и низ. Нам приходится видеть и верх и низ. Мы – та прослойка, без которой все наше социальное устройство комплекса пойдет к черту.
– Так ты говоришь, что похож на людей прошлого? Считаешь средние ярусы пережитком минувших эпох?
– Черт! Ну, как с тобой разговаривать?! – всплеснет руками Туке и чтобы закончить этот разговор притворится усталым.