Ты теперь мой враг

Ответ один — не могу.

— Оформлением развода я займусь сам, с тобой свяжется юрист, — произносит сухо, отталкивается от стены и отходит. С этих пор он надевает маску, которую я буду не в силах пробить. Это не обида, это расплата.

Моя вина неоспорима. Полностью её признаю, мне нет прощения, потому что я грань перешагнула, а он нет. Я бестолково киваю и, после того, как Демид разворачивается и скрывается в кухне, выскакиваю за дверь.

А потом стою у подъезда, потому что просто не знаю, куда идти. Звоню Оксане, но вдруг оказывается, из города она сегодня всё же уехала. Ключи от машины в квартире, возвращаться за ними не хочу. Телефон в руках издаёт последний сигнал, оповещающий, что заряда нет, и садится. Теперь я даже такси вызвать не могу. И куда поеду, тоже не знаю.

Дождь отчаянно льётся, не прекращаясь, разбушевавшийся ветер нещадно бросает мне в лицо холодные капли, и я снова промокаю до нитки. Ближайшая гостиница чёрт знает где, и выходит, идти только пешком. Либо же удастся поймать машину. Но я просто бесцельно бреду по улице и, обнимая себя за плечи, понимаю, что вчера, когда я вот так же шла, всё было ещё не так плохо.

Проезжающих машин практически нет, слышу звук мотора, невольно оглядываюсь, а потом ухмыляюсь. И мотаю головой.

Глеба обвинять не могу, это сейчас возникают сомнения, а тогда у меня ещё не получается трезво оценивать его действия, все прочие чувства глушит обида. Я очень резко говорю с Астаховым с утра, а он в ответ хмурится и задаёт вопрос, жалею ли я о нашей ночи, потому как он вчера решает, что я тоже этого хочу.

Он лишь просит прощения, что не смог устоять, говорит, что рядом со мной ему и так сложно сдерживаться, а тут у него появляется надежда, что я давно к нему что-то тоже испытываю. Просто то, что я в браке, не даёт мне переступить грань. И вчера я просто делаю то, что мысленно давно хочу. Вот так он думает. И я его тут же разубеждаю.

Да, считаю нашу ночь ошибкой. Даже не помню её.

Нет. Не чувствую. Ничего.

Глеб сейчас стоит передо мной и просит его выслушать. Он впервые так настойчив, и вскоре, когда я его просто молча обхожу, он останавливается передо мной снова, на этот раз перекрывая путь на тротуаре джипом.

Говорит, что его квартира пустует, и что сам он там находиться пока не будет, уезжает на несколько дней и позже найдёт, где жить. Повторяет, что чувствует свою вину, и обещает, что я его даже не увижу. Он просто хочет помочь и взамен ничего не просит.

Всё-таки сажусь к нему в машину, у меня просто больше нет сил, и когда он привозит меня к себе, сначала поит чаем, а потом действительно уезжает. Мы сойдёмся с ним намного позже моего развода. Оба сходящие с ума от несчастной любви.

А тогда я словно живу на автомате, просто существую. Сплю в гостиной, из квартиры почти не выхожу, к тому же выясняется, что со мной разрывают договоры компании. Я сначала довольно спокойно на это реагирую. Во-первых, мне сейчас на всё плевать, во-вторых, будут другие. Но когда тот самый знакомый Глеба в трубку произносит:

— Ты же понимаешь, это не от меня зависит, — удивленно хмурю брови. Он при этом добавляет: — Да и помещение, в общем-то, принадлежит не мне, я лишь арендую. Сама знаешь, у кого.

А я только сейчас и осознаю, что моя карьера шла вверх не просто так — Демид помогал мне взлететь, и делал это, находясь в тени: хорошие цены на аренду, выгодные пакеты рекламы, интересные партнёры и многое другое — всё это мне предлагают с его подачи. А я создаю себе иллюзию, что всего добиваюсь сама.

Сама. Но за плечом стоял Бронский. Такой вывод я тогда делаю.

Оксана всё время оказывается занята, сначала она вроде как уезжает, но потом возвращается в город. И в нашу единственную короткую встречу, я чувствую, что она тоже меня безмолвно упрекает. Разочарована она вовсе не как в подруге, а как в жене Демида.

Наверняка падаю в её глазах, тогда не понимаю, почему она принимает его сторону, а не поддерживает меня. Мне ведь тоже плохо. Я чувствую холод и сама встреч больше не ищу. Мы постепенно просто отдаляемся, а со временем замечаю, что подруги у меня больше нет.

Не отстают и социальные сети. Правда они передают нашу историю по-своему. Это народ умеет. Сначала я читаю и округляю глаза, потом и вовсе перестаю следить. Просто не могу.

Меня уверенно топят со всех сторон, пока я схожу с ума и кричу в пустоту.

И всё же решаюсь на очередной разговор.

Демид так просто соглашается, когда я пишу сообщение с другого номера — хочу прийти за вещами, что глупое сердце отчаянно цепляется за этот шанс. И пока собираю сумку, выхватывая взглядом знакомые и до боли родные мелочи в нашей спальне, всё представляю наш диалог. Но оказывается, Демид беседы со мной вести снова не собирается, а просто решает показать, что прекрасно справляется без меня.

Он точно знает, как больно мне будет видеть у него в квартире Малену. И всё безупречно рассчитывает, чтобы отныне я даже попыток не делала к нему приблизиться.

Просто смотрю на них и не верю, что это происходит по-настоящему: и когда она врывается в наш мир, словно к себе домой, и увидев, как Демид её целует. Вот так, при мне.

Представляю, как она счастлива. И даже ей завидую. Он её обнимает. Её. Не меня.

Я теряю дар речи. По венам несётся царапающее чувство, оно накрывает с головой, уничтожает и забирает все слова.

— Присоединяйся, ну, — бросает Демид, оторвавшись от девушки, отходит назад, опускается на диван, рукой хлопает по месту рядом, а я наконец отмираю. — А что не так?

При этом так широко улыбается, что выходит наигранно. В глазах вижу боль и всё-всё понимаю. Он никогда меня не простит.

Любит Демид на полную. Ненавидит в сто раз сильнее.

Теперь, не мешкая, покидаю гостиную, не помню даже, как обуваюсь, как беру спортивную сумку с вещами, ключ я просто бросаю в сторону зеркала и выбегаю из квартиры, захлопнув дверь.

Только сейчас замечаю, что по щекам катятся слёзы.

Это конец.

Глава 36

Я снова возвращаюсь в настоящее. Ещё раз прокручиваю прошлое, на этот раз очень быстро, словно перематываю, а потом нажимаю на паузу на отдельных фактах.

Демид. Малена.

Глеб…

Что же ты натворил. И зачем?

Какое-то время сижу в машине, но вскоре срываюсь с места и стучу в уже знакомую, но так и оставшуюся чужой, дверь.

Возможно, следует сначала позвонить, ведь не факт, что он дома. Да и что я услышать хочу — пока что толком не знаю, лишь ухватываю нить, за которую, как мне кажется, нужно только потянуть, и весь клубок, который кажется запутанным донельзя, тут же распутается.

Я уже собираюсь развернуться, когда слышу характерный звук в замке. Словно медленно проворачивается ключ, и от этого вдруг замираю. Идея прийти сюда уже не кажется такой хорошей, если Астахов что-то скрывает, с чего я взяла, что он теперь разговорится?

Но, видимо, судьба решает наконец пойти мне навстречу. Я понимаю это немного позже.

А сейчас передо мной стоит Глеб, он ухмыляется, и смотря на то, как он покачивается, понимаю, что мужчина не совсем трезв.

— Пришла, — отмечает он и мотает головой. — Я ждал. Зайдёшь?

Ничего не отвечаю. В прошлый раз в этой квартире, Астахов показал, на что способен, тогда он тоже был не в себе, но сейчас хотя бы не замечаю стеклянного взгляда.

— Да не бойся, я сегодня добрый, — неуместно шутит он.

Глеб ещё раз усмехается и, оставляя дверь открытой, просто проходит внутрь, видимо, предлагая мне последовать за ним.

Сжимаю пальцы, решаясь. Я ведь действительно уже здесь. Хуже уже не будет.

И я делаю шаг навстречу ответам.