Ты теперь мой враг

От немой сцены сердце тут же падает в пятки. А потом возвращается и принимается колотиться где-то у горла. Я ничего такого не делаю, а ощущение, будто застают на месте преступления. Даже руки начинают дрожать — идиотское чувство.

Демид тем временем бросает хмурый взгляд на Глеба, переводит его на меня, по спине проходит холод, замечаю также, как спина мужчины напрягается, и сама делаю шаг, дверь снова открывая. Я ни разу не давала поводов для ревности, но я знаю, как Демид может отреагировать, если не в духе. Глебу мало не покажется. Даже не знаю, что говорить, не оправдываться же. Сейчас. При Глебе.

В подъезде тишина, лишь звук шагов мужчин, и ощущение, что до взрыва одна искра. Мужчины равняются, при этом Демид снова рассматривает Глеба без дружелюбия, и скорее всего, тот отвечает ему тем же. Но утверждать не могу. Они ничего не произносят, и теперь Демид подходит ко мне, а Глеб заходит в еще не закрывшийся лифт, оборачиваясь перед входом, он бросает на меня ещё один взгляд, и тут же скрывается в кабинке. Но повисшее в воздухе напряжение никуда не исчезает.

— Я зайду? — ухмыляется Демид, осматривая меня. И ровно как и Глеб, скользит взглядом вниз. Я понимаю, что перекрываю собой вход в квартиру и тут же отхожу.

И когда мы с Демидом заходим, закрываю дверь и опираюсь на нее спиной.

Мне очень неловко перед мужем, но я не собираюсь тушеваться. Ничего ведь такого не происходит. Я даже в квартиру Глеба не впустила, но всё равно вижу холод в карих глазах.

— Кто это был? — спрашивает Демид, когда я поворачиваю ключ в замке.

Если бы у меня только был ответ на этот вопрос. Я ничего не знаю об этом мужчине, но принимаюсь объяснять: он был у меня на лекции, вкратце обрисовываю ситуацию, как Глеб оказывается здесь, но про цветы и то, что он и есть тот спаситель не упоминаю. Снова умалчиваю. Чувствую, что сейчас это приведет к ссоре, замечая при этом, что муж в плохом расположении духа.

— Ты злишься? — поднимаю брови. Ну в самом деле, Демиду не о чем беспокоиться, я ни разу за всё время не даю повода во мне усомниться, а сейчас, это просто нелепые совпадения, которые выбивают из привычного течения.

— Я верю тебе, Лика. Просто впервые встречаю у своей квартиры незнакомца, который пялится на мою соблазнительную жену.

И хоть Демид говорит это, заодно делая мне комплимент: его взгляд снова блуждает по мне, смущая, на этот раз мурашки носят приятный характер, но всё же настрой мужа по-прежнему вызывает в груди тяжесть. Ничего не происходит, всё хорошо — успокаиваю себя.

Делаю к нему шаг, Демид как будто отмирает, обнимает в ответ, целует и немного отстраняется, вижу, что его мысли где-то далеко, и когда хочу спросить, как дела с его проектом, у него звонит телефон и вопрос так и остается незаданным.

Взглянув на экран, Демид отправляется для разговора в кабинет, плотно прикрыв дверь. Я не обращаю на этот жест внимание, мало ли кто беспокоит мужа по работе.

Но когда уже разогрев ужин, прохожу мимо кабинета в комнату, замираю, услышав отголосок беседы за дверью:

— Договорились, — слышу смешок. — Хорошо, что сообщила. Ладно, потом поговорим.

Фразы обычные абсолютно, но почему-то в них мне слышится интонация, с которой говорят с близкими людьми. Уговариваю себя, что это может быть, кто угодно, волноваться не о чем. Это на меня так действует сегодняшняя сцена с Глебом, вот и провожу параллели. Ерунда.

Но когда уже позже, поужинав, убираю посуду в посудомойку, замечаю на столе телефон Демида, задумчиво хмурюсь. Сам он уже отправился в кабинет, говорит, ему нужно поработать, срочные дела. Немного расстраиваюсь, что наше время для двоих откладывается, но больше всего меня беспокоит этот чертов звонок.

Подхожу к столу и закусываю губу. Повинуясь порыву набираю комбинацию из цифр, и когда экран уже разблокирован, кладу телефон обратно, так и не добравшись до списка звонков. Я же сама себе пообещала. Тем более я могу просто спросить, а он просто ответить.

В Демиде я не сомневаюсь. А значит, проверять не буду.

Он как раз входит в кухню, когда я уже собираюсь комнату покинуть:

— Дела отменились? — спрашиваю, когда он приближается. Взгляд его темнеет, делаю шаг назад, наклоняя голову.

— Есть более важные, — говорит серьёзно, а я начинаю подозревать, что он видел, как я брала его телефон, лицо непроницаемо, совершенно не понимаю, чего сейчас ожидать и даже хмурюсь.

Но Демид вдруг оказывается рядом, обхватывает и усаживает на стол позади. Наклоняясь произносит пониженным голосом:

— У меня на тебя серьёзные планы этим вечером, к тому же твой топ… — Демид легко проводит пальцами по моим плечам, бретели тут же спадают, кожа покрывается мурашками. — Не оставляет мне выбора, — он ухмыляется, но эта ухмылка мне хорошо знакома, и я обхватываю мужа за шею, прижимаясь. — Чертовы дела нам помешали, но я уже всё уладил.

Демид прикасается к моим губам и всё прочее просто растворяется в наших ритмах.

Гром раздается где-то поблизости, он оглушает комнату, разрывая тишину, и я снова распахиваю глаза. И вопреки привычной последовательности комната до сих пор мерцает от разряда. Новая волна грома разрывает квартиру, а я пытаюсь сейчас собрать всё воедино. Обрывки воспоминаний, то, с чего всё начинается, и совсем скоро подойду к тому, чем закончится.

Ещё раз закрыть глаза и прожить.

Снова.

С одним лишь исключением: теперь я могу анализировать, что тогда происходило. Вот только вряд ли от этого испытаю меньше боли.

Прикрываю веки и погружаюсь в самое болезненное прошлое.

Глава 32

— Ты серьёзно? — удивленно произношу, не веря тому, что слышу. Мне кажется, даже телефон в руках нагревается от новостей.

Оксана закидывает ими наповал. Говорит, что рассталась с Артуром, два дня назад уволилась и вообще подумывает город покинуть. Она объясняет это тем, что в соседнем открывается какая-то галерея, и она хочет попробовать туда устроиться. Я лишь руками развожу, совершенно точно чувствуя, что дело не только в работе.

Она впервые просит меня не приезжать, говорит, хочет побыть одна, но всё же уговариваю её встретиться. Я хорошо знаю, как она переживает стрессы, и как ей сейчас тоскливо и одиноко. Мы теперь реже видимся, и с опозданием понимаю, что в последнее время не особо интересуюсь её жизнью. Чувствую укол совести, что упускаю из вида её состояние, да даже о делах подруги узнаю через Демида. И он ей от меня передает приветы.

Правда дело не только во мне, отныне по вечерам Оксана всё чаще со своим мужчиной, впрочем, и у меня всё больше лекций и индивидуальных консультаций. К тому же я разрабатываю методическое пособие — у самой дел невпроворот. Мы незаметно отдаляемся, но тогда я не придаю этому большого значения. Ведь это обычное явление — у каждого свои заботы.

— Лика, — шепчет она в трубку, когда я уже практически отключаюсь, собираясь ехать к ней, и на ходу обуваю туфли. Беру сумку с тумбы, открываю дверь. — Лика, я плохая подруга, прости.

— Почему это? — спрашиваю вполне искренне, хотя в таком состоянии Чистякова всегда себя в чём-то винит. И скорее всего, сегодняшний вечер не исключение. Но всё же напрягаюсь.

— Просто плохая… — вздыхает она в трубку. — Приезжай скорее, пожалуйста, приезжай, — теперь просит она, хотя буквально несколько минут назад сама же отговаривала.

Обещаю, что скоро буду, и через некоторое время уже мчусь в такси по направлению к её дому. Набираю Демида, но он не берёт трубку, а позже приходит сообщение, что он сейчас занят. Пишу, что вечер проведу у подруги и убираю телефон в сумку. Снова возвращаюсь мыслями к тому, что происходит с Чистяковой.