Ты теперь мой враг

Если бы не одно «но».

Пытаюсь объяснить себе, что это просто совпадение, не более, вот только всё равно одолевают сомнения, и ладони холодеют. Много ли ещё людей в нашем городе носят фамилию, как у меня? А имя, созвучное с моим отчеством?

Бред. Бабушка говорила, что отца не стало много лет назад. А человек, который оставил комментарий может быть просто тёзкой. Или даже фейком.

Но что если кто-то назвался именем моего отца намеренно? Содержание комментария я теперь рассматриваю под другим углом. Мужчина даже не оставляя смайлов выражает мысль так, будто насмехается. Пишет о том, что лично он знает, как так произошло, но подробностей нет. Вряд ли кто-то обратил бы внимание на это высказывание. Кроме меня.

Разве что это послание для кого-то… кто тоже мог следить за развитием событий тогда? Может ли так быть, что и имя для подставного профиля выбрано не случайно?

Качаю головой. Молодец Лика, за несколько минут приписала фейку тайную миссию что-то донести до тех, кто творит беспредел. Да ещё и связала это с собой. Ноутбук выключаю, отгоняя навязчивые мысли, через час встреча, и опаздывать я не собираюсь.

А всё равно прочитанное не выходит из головы. Возникает непреодолимое желание поехать в деревню, выяснить, что же произошло, и плевать, что там решил Юдин относительно моего нахождения в городе. В конце концов, никто мне ничего не запрещал и запретить не может.

Но прямо сейчас я отправляюсь на встречу с Ириной.

От парковки до кафе приходится пройти небольшое расстояние, и проезжающая мимо машина умудряется угодить в лужу, пролетая мимо на слишком уж большой скорости, отскочить с её пути я успеваю, но брызги всё равно попадают на пиджак.

И я досадно ругаюсь вслед уезжающей девице, которая даже не удосужилась притормозить. Катастрофа невелика, несколько небольших пятен расползаются на темно-синей ткани почти незаметно, но руки всё равно решаю вымыть.

К тому же захожу в кафе минут за пятнадцать до назначенного времени, поэтому направляюсь в сторону дамских комнат. И уже подходя к двери, слышу, что за углом кто-то есть.

Голос Ирины я узнаю сразу, практически выдаю себя, решая сразу же обозначить своё присутствие, но тут же замираю, услышав её реплику:

— Да, я всё скажу, как вы велели… У Лики нет оснований мне не верить…

Даже дышать перестаю, понимая, что речь идёт обо мне, и пока я пытаюсь переварить то, что услышала, Ирина продолжает:

— Я должна идти, она скоро придёт, — возникает пауза, но вскоре женщина снова произносит: — Я всё помню.

Последнюю фразу она говорит пониженным тоном, как будто вдруг понимает, что она может находиться тут не одна. Теперь надеюсь, что моих шагов Ирина не слышала — из зала доносится музыка, к тому же я не на каблуках, а в кедах, поэтому стараюсь успокоить разбушевавшиеся мысли. Если бы Ирина заподозрила что-то, она бы хотя бы вышла проверить, кто здесь.

Я, конечно, и не ожидаю всей правды на блюдце, но всё же испытываю неприятные чувства. Ирину считаю здравомыслящей и не пляшущей под чью-то дудку, и направляясь сюда, надеюсь хоть на какие-то откровения, но выходит, со мной снова не собираются церемониться.

Что ж, по крайней мере, я знаю об этом. И теперь решаю: стоит ли выдавать, что я в курсе будущего обмана, или принять условия своеобразной игры?

— Я же сказала, что всё сделаю. У Лики не будет сомнений.

Снова пауза, а затем слышу тихое, но ёмкое:

«Чёрт бы тебя побрал».

Судя по всему, Ирина трубку кладёт, а это значит, до разоблачения несколько секунд.

От решения меня разделяет лишь один шаг. Вперед или назад.

И я всё же отхожу, унимая пульс.

Предупрежден — значит вооружен.

Глава 23

Я успеваю присесть за свободный столик и, унимая сердцебиение, замечаю, как в зал входит Ирина. Спокойно, Лика. Она меня не видела, а значит, есть все шансы узнать, какого чёрта ей нужно. Пусть и придётся разгадывать ребусы, но я хотя бы смогу понять мотивы.

Макарова лишь на секунду замирает, но сразу же встречаясь со мной взглядом, немного кивает головой и направляется ко мне. Уверенная, самодостаточная. Лживая.

— Лика, как хорошо, что вы пришли, — говорит она, занимая место напротив.

Ответить я не успеваю, к нам подходит официант и услужливо интересуется, что мы желаем. Я желаю знать правду, но пока что озвучиваю лишь заказ, Макарова тоже выбирает кофе, и официант удаляется, а я поражаюсь её выдержке. Ирина смотрит в глаза так прямо и открыто, даже губы в улыбке растягивает, вот только я в ответ не свожу мрачного взгляда:

— Я с удовольствием выслушаю, что хорошего вы видите в нашей встрече.

Теперь усмехаюсь, глядя как женщина меняется в лице. Да, показную доброжелательность я демонстрировать не собираюсь, хоть и решаю молчать, о том, что подслушала её разговор с неизвестным. В конце концов, у меня есть и без того веская причина не выражать восторг.

— Вы из-за отмены проекта? Простите, ради бога, так вышло. Сначала авария, потом завал на работе, и… кое-что ещё. Об этом я и хотела поговорить с вами.

— Так говорите.

Ирина вздыхает:

— Лика, я вам совсем не враг.

— Допустим, — откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки; да, я закрываюсь, намеренно показываю, что церемониться не собираюсь. Если она хочет что-то мне сообщить по чьему-то приказу, пусть делает это, а не святую простоту изображает. — Я внимательно вас слушаю.

Повисает пауза. Она кажется мне вечностью, хотя, возможно, проходит не так уж много времени. Ирина трогает салфетку, мимолетное движение, почти незаметное, лишь на секунду я вижу, что её пальцы охватывает дрожь, собирается женщина довольно быстро, однако этот небольшой жест даёт право мне предположить — если Ирина и спокойна внешне, то всё же испытывает некую нервозность.

Макарова сжимает губы и, возможно, собирается что-то сказать, но её спасает официант. Он подносит кофе, и теперь слишком медленно расставляет чашки; всё это время Ирина взгляд так и не сводит, вряд ли она читает мои мысли, но однозначно прикидывает, что у меня на уме.

Впрочем, это взаимно.

И когда мы снова остаемся наедине, делает глубокий вздох и немного наклоняется:

— Лика, вам угрожает опасность, — говорит она понизив тон, и словно что-то может произойти прямо сейчас, оглядывается по сторонам.

Ну допустим, это не такая уж и новость.

Но даже если так, становится интересно не откуда она это знает, а зачем говорит. Хотя здесь всё вполне очевидно — намерение помочь и содействие вполне могут сойти за дружелюбие, но только не в этот раз.

Скорее всего, она замечает недоверие с моей стороны, поэтому добавляет:

— Я не должна вам этого говорить и сейчас очень рискую, но поверьте, вам из города лучше уехать.

— Вы поэтому проект отменили? Чтобы я смогла покинуть город, не обремененная обязательствами? — я, конечно, ничего такое не думаю, то, что это сарказм подтверждаю наигранно сдвинутыми бровями.

Опираюсь локтями на стол и берусь за чашку, кручу её в руках какое-то время, горячий напиток обжигает пальцы, аромат ударяет в ноздри, и пока Ирина собирается с мыслями, я делаю несколько небольших глотков. Всё жду продолжения, разглядывая как женщина борется сама с собой.

Если бы это было возможно, «Оскар» за лучшую женскую роль она бы получила заслуженно.

Вот только из зрителей здесь только я, а то, что я в курсе её роли, Макарова и не подозревает, становится даже интересно, что же она ответит. Но Ирина невозмутима:

— В нашем городе есть очень влиятельный человек, — говорит она так просто, хотя и делает вид, что чем-то напугана. — К сожалению, хоть он и уважаемая в административных кругах личность, однако на народ ему с высокой колокольни.

— Допустим у нас в городе такие не редкость. Ответьте, причем здесь я?

— К сожалению, я не знаю, в чём его интерес, но он явно не хочет, чтобы вы лезли в его дела. Вы даже не представляете, кто пляшет под его дудку.